Пэлем Вудхауз - Кодекс чести Вустеров

- Записная книжка?

- Маленькая, коричневая, в кожаном переплёте.

- Исписанная всякими забавными наблюдениями?

- Вот именно.

- У меня.

Я воздел руки небу и испустил крик радости. Бартоломью неприязненно на меня посмотрел и что-то пробормотал себе под нос по-гаэльски, но я не обратил на него никакого внимания. Если б свора абердинских терьеров начала сейчас бешено вращать на меня глазами и обнажать клыки мудрости, они не смогли бы испортить мне настроения.

- Господи, какое счастье!

- Это книжка Гусика Финк-Ноттля?

- Да.

- Ты хочешь сказать, это Гусик так изумительно точно определил характеры Родерика Споуда и дяди Уаткина? Никогда бы не поверила, что он на такое способен.

- Никто бы не поверил. Хочешь знать, что с ним произошло? Представляешь:

- Хотя зачем ему понадобилось тратить время на Споуда и дядю Уаткина, когда Оутс просто напрашивается, чтобы о нём написали, ума не приложу. Поверишь ли, Берти, никогда ещё не встречала такой занозы, как этот Юстас Оутс. Он меня утомил. Специально шастает на своём велосипеде где не попадя, а потом жалуется, что получил по заслугам. И с какой стати он взъелся на Бартоломью? Дискриминация, вот как я это называю. Все уважающие себя деревенские собаки пройти мимо его него не могут, чтобы не вцепиться в него мёртвой хваткой, и Оутсу прекрасно об этом известно.

- Где записная книжка, Стефи? - спросил я, возвращаясь к res.

- При чём тут твои записные книжки? Мы говорим об Оутсе. Как думаешь, он действительно пришлёт мне повестку?

Я сказал, судя по прозрачным намекам Оутса, думаю, что пришлёт, и она исполнила нечто вроде moue: или не moue?: Я имею в виду, когда выпячиваешь губы, а затем быстро их втягиваешь.

- Боюсь, ты прав. Юстас Оутс раковая опухоль, вот кто он такой. Так и норовит наделать кучу гадостей. Ох, ну ладно. Дяде Уаткину опять придётся потрудиться.

- В каком смысле?

- Он будет меня судить и объявит приговор.

- Значит он всё ещё занимается делами, несмотря на то, что ушёл в отставку? - спросил я, поёживаясь при воспоминании о разговоре экс-крючкотвора с Родериком Споудом, когда они застукали меня с серебряной коровой в руках.

- Он ушёл в отставку только из полицейского суда на Бошер-стрит. Если судейство у человека в крови, эту дурь из него палками не выбьешь. Сейчас дядя Уаткин мировой судья и выносит приговоры у себя в кабинете. Мне уже не раз пришлось там побывать. Я ухаживаю за цветами, гуляю или просто отдыхаю в своей комнате с книгой, и в это время появляется дворецкий и говорит, что меня вызывают в библиотеку. А в библиотеке за столом сидит дядя Уаткин и с непреклонным видом слушает, как Оутс даёт показания.

Я представил себе нарисованную ею картину, и, по правде говоря, мне стало жаль Стефи. Вряд ли судебные процедуры могли скрасить жизнь молодой девушки в загородном доме.

- А заканчивается его правосудие одним и тем же: он обдирает меня как липку и не слушает ни одного моего слова. По-моему, дядя Уаткин разбирается в законах, как свинья в апельсинах. Он такой же судья, как я китайский император.

- Знаешь, у меня сложилось такое же впечатление, когда он учинил надо мной расправу в своём трибунале на Бошер-стрит.

- И хуже всего, дядюшка прекрасно знает размер моего пособия. В этом году он уже дважды обобрал меня до нитки по наущению Оутса; первый раз за превышение скорости в населённом пункте, а второй за то, что Бартоломью слегка цапнул, хотя на самом деле не цапнул, а слегка придавил зубами лодыжку Оутса.

Я сочувственно поцокал языком, но, честно признаться, я предпочёл бы перевести разговор на записную книжку Гусика. Впрочем, в данный момент об этом не могло быть и речи, потому что девушки в расстроенных чувствах терпеть не могут разговаривать на темы, не имеющие отношения к их несчастьям.

- Оутс распинался перед дядей Уаткином, словно из ноги у него выдрали фунт мяса. Наверняка сейчас он тоже наврёт с три короба. Полицейские преследования сидят у меня поперёк горла, Берти. Можно подумать, я живу в Пруссии. Ты ведь презираешь полисменов, Берти?

По правде говоря, я не был готов зайти так далеко в своём отношении к полиции, как таковой, состоящей в целом из весьма приличных парней.

- Как тебе сказать, не en masse, если ты меня понимаешь. Должно быть, среди них встречаются разные деятели, одни симпатичные, другие не очень. С констеблем, который дежурит у «Трутня», я, например, на дружеской ноге. Что же касается твоего Оутса, я видел его лишь мельком и не успел составить о нём мнения.