Чарльз Диккенс - Крошка Доррит (Книга 2)

- Ага, его фамилия Гоуэн, - проворчал Тип, он же Эдвард Доррит, эсквайр, листая книгу записи проезжающих, покуда все семейство рассаживалось за столом. - Ну, так этот Гоуэн - ничтожный фат, если угодно знать мое мнение! Я бы его проучил, да только руки пачкать не хочется. И счастье его, что мне этого не хочется. Как его жена, Эми? Ты ведь, наверно, знаешь. Без тебя в таких делах не обходится.

- Ей лучше, Эдвард. Но они не едут сегодня.

- Не едут сегодня? Ну, везет этому субъекту, - сказал Тип. - Он бы от меня так дешево не отделался.

- Решили, что ей сегодня не стоит трястись в седле и лучше, если она денек полежит в постели и отдохнет.

- Правильно решили. Но ты говоришь так, как будто ухаживала за ней. Уж не взялась ли ты (ничего, миссис Дженерал здесь нет) - уж не взялась ли ты за старое, Эми?

Задавая этот вопрос, он лукаво скосил глаза на отца и мисс Фанни.

- Я только заходила узнать, не могу ли я чем-нибудь помочь, Тип, отвечала Крошка Доррит.

- Тебя ведь просили не называть меня Типом, Эми, - сказал молодой человек, недовольно нахмурясь, - никак ты не отстанешь от этой привычки.

- Я, право, не нарочно, Эдвард, милый. Я забыла. Ведь прежде мы всегда тебя так звали, вот это имя и сорвалось у меня с языка само собой.

- Да, да, конечно! - вмешалась мисс Фанни. - Прежде и всегда и само собой - опять старая песня! Все это вздор, сударыня! Я отлично знаю, отчего вы принимаете такое участие в этой миссис Гоуэн. Меня не обманешь.

- Я и не хочу обманывать тебя, Фанни. Не сердись.

- Легко сказать не сердись! - вскричала старшая сестра, передернув плечами. - Да у меня просто терпения не хватает! (Это вполне соответствовало истине.)

- Фанни, душа моя, - откликнулся мистер Доррит, округляя брови. - Что ты хочешь сказать? Объяснись, прошу тебя.

- Ничего особенного, папа, - отвечала мисс Фанни. - Можете не беспокоиться. Эми меня отлично понимает. Она знала эту миссис Гоуэн раньше, по крайней мере с чужих слов, и нечего ей скрывать это.

- Дитя мое, - сказал мистер Доррит, повернувшись к младшей дочери, есть ли у твоей сестры - кха - основания для того, чтобы утверждать столь странные вещи?

- При всей нашей сердечной доброте, - продолжала Фанни, не дав сестре ответить, - мы не стали бы где-то в поднебесье пробираться в чью-то комнату и мерзнуть у чьей-то постели, если б этот кто-то был нам совершенно незнаком. Нетрудно догадаться, с кем состоит в дружбе миссис Гоуэн.

- С кем же? - спросил отец.

- Мне грустно говорить это, папа, - отвечала мисс Фанни, которой к этому времени уже удалось ценой немалых усилий почувствовать себя жертвой несправедливости и обиды, - но, по моему глубокому убеждению, она состоит в дружбе с тем весьма и весьма неприятным господином, который, вопреки нашим законным ожиданиям, намеренно и открыто оскорбил наши чувства в обстоятельствах, о которых мы условились не вспоминать более подробно.

- Эми, дитя мое, - сказал мистер Доррит ласково, но не без оттенка отеческой строгости, - это верно? Крошка Доррит тихо отвечала, что это верно.

- Еще бы не верно! - воскликнула мисс Фанни. - Я в этом и не сомневалась! Так вот, папа, раз и навсегда заявляю вам (эта молодая особа имела обыкновение раз и навсегда заявлять одно и то же каждый день, а то и по нескольку раз в день) - что это стыд и срам. Раз навсегда заявляю вам, что пора положить этому конец. Довольно, кажется, что нам пришлось испытать то, о чем знаем только мы одни; так нет, нам еще упорно и настойчиво тычут это в лицо, и кто же - та, кому особенно следовало бы щадить наши чувства! Неужели мы всю жизнь обречены терпеть эти противоестественные выходки? Неужели нам никогда не дадут забыть? Я сказала и повторяю, это просто возмутительно!

- В самом деле, Эми, - качая головой, вступил в разговор мистер Эдвард. - Ты знаешь, я почти всегда держу твою сторону, если только возможно. Но, черт возьми, должен сказать, это на мой взгляд довольно странное выражение сестринской любви - водиться с человеком, который самым недостойным образом поступил с твоим братом. И который вообще, судя по его поступкам, - темная личность, - добавил он убежденным тоном.

- А подумали вы, к чему все это может привести? - снова заговорила мисс Фанни. - Как после этого ожидать уважения от прислуги? Невозможно! У нас две горничных, камердинер для папы, лакей, курьер, не знаю кто еще - а зачем, спрашивается, мы их держим, если одна из нас сама бегает со стаканом воды, как простая служанка. Да постовой полисмен не бросится так к бродяге, с которым на улице сделался припадок, как эта самая Эми бросилась вчера в этой самой комнате к этой самой миссис Гоуэн, - с негодованием заключила мисс Фанни.