Чарльз Диккенс - Наш общий друг (Книга 3 и 4)

- Среди гостей, вращавшихся в этом изысканном кругу, одним из самых замечательных был джентльмен в шесть футов и четыре дюйма ростом. Он не был гравером.

Тут мистер Самсон сказал, неизвестно по какой причине:

- Нет, конечно нет.

- Этот джентльмен оказался так любезен, что обратил на меня внимание, и, разумеется, я не могла этого не заметить.

Тут мистер Самсон пробормотал, что, когда дело до этого доходит, не заметить бывает трудно.

- Я немедленно объявила моим родителям, что его авансы совсем некстати и что я не могу ответить на его чувство взаимностью. Они спросили, не потому ли, что он слишком высок? Я ответила, что дело не в высоком росте, но что у него слишком возвышенный ум. Как я уже говорила, в нашем доме был слишком блестящий тон, слишком трудно было бы мне, простой и скромной девушке, поддерживать этот тон в повседневной домашней жизни. Помню, мама всплеснула руками и воскликнула: "Помяните мое слово, кончится тем, что она выйдет за коротышку!"

Тут мистер Самсон взглянул на хозяина дома и соболезнующе покачал головой.

- Впоследствии она предсказывала даже, что муж у меня будет не только невысокого роста, но и невысокого ума; но это было сказано в пароксизме материнского разочарования, если можно так выразиться. Через месяц, - и миссис Уилфер понизила голос, словно рассказывая страшную историю о привидениях, - я впервые увидела Р. У. - моего мужа. Через год я вышла за него. В такой день, как сегодня, вполне естественно вспоминаются именно такие мрачные совпадения обстоятельств.

Мистер Самсон, наконец, освободившись от взгляда миссис Уилфер, словно из-под караула, глубоко вздохнул и сделал весьма оригинальное и тонкое замечание насчет того, что подобные предчувствия очень трудно себе объяснить. Р. У. поскреб в затылке, обвел виноватым взглядом весь стол и, остановив его на жене, снова попытался заикнуться все о том же:

- Милая, право, я боюсь, что тебе не очень весело?

На что она опять ответила по-старому:

- Напротив, Р. У. Мне очень весело.

Положение злополучного Джорджа Самсона во время этой приятной беседы было поистине самое незавидное. Ом не только чувствовал себя совершенно беззащитным под огнем красноречия миссис Уилфер, но и должен был терпеть нападки Лавинии, которая обращалась с ним хуже, чем с собакой, отчасти желая показать Белле, что теперь Джордж у нее в руках и она может вертеть им как хочет, отчасти же в отместку ему самому за то, что он и сейчас явно восхищается красотой Беллы. Ослепленный, с одной стороны, блеском красноречия миссис Уилфер, а с другой стороны, омраченный придирками и хмурыми взглядами Лавинии, которой было посвящено его отвергнутое Беллой чувство, молодой человек до такой степени не умел скрыть свои страдания, что на него жалко было смотреть. Если даже ум у него и помутился временно от таких мучений, то в оправдание ему следует сказать, что голова у него от природы была слабая и твердостью рассудка он никогда не отличался.

Так проходили эти приятные, усыпанные розами часы, и, наконец, Белле пришла пора отправляться обратно к Боффинам в сопровождении папаши. Упрятав ямочки на щеках в капор и завязав ленты, Белла простилась со всеми домашними, и, когда они вышли на свежий воздух, херувим глубоко вздохнул, словно ему стало легче.

- Ну, папочка, - сказала Белла, - можно считать, что и эта годовщина уже миновала.

- Да, милая, вот и еще один год прошел.

Белла еще крепче прижалась к нему и в утешение несколько раз похлопала его по руке.

- Спасибо, милая, - сказал он, словно утешение было выражено словами. Что мне делается, душа моя. Ну, а ты как поживаешь?

- Я нисколько не исправилась, папа.

- Неужели нисколько?

- Да, папа. Напротив, я стала еще хуже.

- Боже ты мой! - воскликнул херувим.

- Я стала хуже, папочка. Я все подсчитываю, сколько мне надо годового дохода, когда я выйду замуж, и какой суммой - самое меньшее - я могла бы удовольствоваться. У меня даже морщинки появились на носу. Ты ведь заметил нынче вечером морщинки у меня на носу?

Папа на это только засмеялся, а Белла, раза два-три встряхнула его руку.

- Как вам не стыдно, сударь, смеяться, когда вы видите, что ваша обворожительная женщина дурнеет и вся осунулась. Вам лучше бы приготовиться заблаговременно. Скоро я уже не смогу скрывать мою жадность к деньгам - это по глазам будет видно, и когда вы это сами заметите, это вас огорчит, но так вам и надо: зачем не заметили вовремя? Ну, сударь, мы же с вами заключили договор! Имеете ли вы что-нибудь сообщить мне?