Чарльз Диккенс - Письма 1833-1854

Дорогая миссис Уотсон, с самыми искренними пожеланиями от всего сердца всегда любящий Вас друг.

280

ДЖЕЙМСУ УАЙТУ *

Редакция "Домашнею чтения",

понедельник, 22 ноября 1852 г.

Дорогой Уайт!

Первое и главное: нет ни малейшего сомнения в том, что Ваш рассказ годится для "Домашнего чтения". Этот, действительно очень хороший, рассказ может быть напечатан в любое время. Но именно поэтому я не вполне убежден, что он подойдет для рождественского номера. Вы же знаете специфику рождественских номеров. Когда я предлагал написать рассказ о разбойнике с большой дороги, я имел в виду приключенческую фабулу, связанную с обличением несправедливости, рисующую строй общества, ныне уже не существующий, рассказ о котором приятно услышать из уст старика. Ну, а Ваш разбойник, по сути, вовсе и не разбойник, а потому в рассказе нет того рождественского колорита, который я имел в виду. Вы меня понимаете? В обычном номере рассказ может идти без каких-либо возражений. Если для рассказа старика Вам придет в голову другая идея, более подходящая для рождественского номера, и если Вы найдете время воплотить ее за короткий срок, оставшийся до конца месяца, я буду чрезвычайно рад. Как бы то ни было, Ваш рассказ тут же сдается в набор.

Надеюсь. Вам понравится следующее продолжение "Холодного дома". Пишу кратко, потому что тружусь в поте лица.

Всегда сердечно Ваш.

281

ДЖЕЙМСУ ВЕРРИ СТЕЙПЛСУ

Тэвисток-хаус, Тэвисток-сквер,

5 января 1853 г.

Дорогой сэр!

В ответ на Ваше содержательное письмо я хотел бы пояснить Вам, что умышленно разгрузил "Историю для детей" от обилия дат (хотя, по-моему, там указано больше дат, чем Вы предполагаете), чтобы сделать книгу романтичнее и увлекательнее. Я полагаю, что интересная и увлекательная форма изложения исторических событий вызовет у юных читателей интерес к ним и будет способствовать более глубокому изучению истории.

Именно по этой причине я не мог включить в Краткую историю большего количества дат, не отступив тем самым от моего основного принципа. Если мне удастся каким-нибудь интересным образом дать хронологический указатель наиболее значительных исторических событий в последней книге, я не премину это сделать.

Искренне Ваш.

282

У. МАКРИДИ

Тэвисток-хаус,

пятница вечером, 14 января 1853 г.

Дорогой Макриди!

Меня глубоко тронуло Ваше чудесное, заботливое письмо. Я же знаю, какие волнения Вы сейчас переживаете, и ценю Ваше внимание всем сердцем. Вы и Ваши близкие всегда с нами. Для Вас уже не ново играть важную роль во многих эпизодах моей жизни. Редкий день проходит без того, чтобы мы, беседуя, не устремлялись мысленно к Вам в Шерборн. И мы так часто обитаем там, что я даже не могу передать, до чего отчетливо Вы предстаете перед моим взором, когда я пишу эти строки.

Я знаю, какое глубокое сочувствие и одобрение выразили бы Вы, находись Вы тогда в Бирмингеме, и какую поддержку встретила бы с Вашей стороны основная мысль, которой я придерживался, касаясь вопроса об извечных обязанностях искусства и литературы перед народом. Я взял на себя смелость совершенно обойти вопрос о дворе и всем прочим, с этим связанным, и говорил лишь об искусстве и народе. Чем больше созерцаем мы жизнь и ее быстротечность, чем больше наблюдаем мир и его многообразие, тем яснее сознаем, что сколько бы мы ни пытались проявить свои способности в любом виде искусства, единственно служение ему ради великого океана человечества, в котором мы лишь малые капли (отнюдь не ради захолустных прудов, к тому же всегда затхлых), дает и всегда будет давать основание для чувства удовлетворенности, когда окидываешь взглядом проделанное тобой. Разве не так? Уж Вы-то, дорогой друг, более чем кто-либо другой располагаете самыми достоверными сведениями на этот счет.

Дорогой Макриди, не могу удержаться, чтобы не сказать в заключение, что еще надеюсь встретиться с Вами, как мы встречались, бывало, - я имею в виду Вашу прежнюю жизнерадостность и энергию. И мне кажется, никогда я еще не радовался так, как при виде залога этой надежды в Вашем письме.

Ваши старые друзья в Бирмингеме очень Вами интересуются и спрашивают о Вас.

А я - где бы я ни был, в одиночестве или на людях, - я, дорогой мой Макриди, остаюсь неизменно

Вашим любящим и глубоко преданным другом.

283

ДОКТОРУ ЭЛЛИОТСОНУ

Тэвисток-хаус,

7 февраля 1853 г.

Дорогой Эллиотсон!

Искренне благодарен Вам за то, что Вы предоставили в мое распоряжение Вашу замечательную и глубоко научную "Лекцию о самовоспламенении", и весьма доволен тем, что заручился столь высоким авторитетом. Прежде чем приступить к этой главе "Холодного дома", я ознакомился со всеми наиболее известными случаями, которые приводятся в Вашей лекции (о чем Вы, по всей видимости, догадались, читая этот отрывок), но три или четыре случая, на которые Вы ссылаетесь мимоходом, - два из них имели место в 1820 году, - были мне неизвестны. Вы объясняете их происхождение с такой изумительной ясностью, что мне хочется перечитать эти места по нескольку раз, прежде чем я приступлю к последнему выпуску и предисловию.