Чарльз Диккенс - Письма 1855-1870

А во-вторых, по моему мнению, при пересказе полностью исчезает подлинная философия этих фактов. Зло которое было исправлено в этих двух частных случаях, могло совершиться главным образом потому, что все эти подлые суды справедливости *, располагающие такими возможностями для бесконечных затяжек и проволочек, развязывают руки всяким негодяям и мошенникам. Если бы правосудие было дешевым, справедливым и быстрым, подобные преступления встречались бы гораздо реже. Опыт доказывает, что (из-за гнусной деятельности этих судов и всех мерзавцев, которых они породили) человеку лучше терпеливо сносить величайшую несправедливость, нежели отправиться в канцлерский суд - или позволить кому-нибудь другому сделать это за него, - мечтая найти там защиту. Вот почему возможны такие темные сделки.

И я не нахожу, чтобы решения этих дел служили к чести канцлерского суда - скорее наоборот. Я не согласен также, будто мой долг - быть признательным канцлерскому суду за то, что он вынес справедливые решения в двух таких простеньких случаях. На моей совести нет никаких подобных обязательств но отношению к суду канцлера.

Я очень спешу.

Искренне Ваш.

49

МИСС КУТС

Вилла Де Мулино,

13 августа 1856 г.

Вчера утром в мою ванну попал гравий и так глубоко изрезал мне левую руку у локтя, что пришлось посылать в город за хирургом, чтобы он сделал перевязку. Это наводит меня на мысль о наших политиках-хирургах и о том, как они умудрились все испортить после заключения мира. Впрочем, я всегда твердо знал, что лорд Пальмерстон (принимая во внимание век, в котором он живет) пустейший шарлатан, какого только можно вообразить, тем более опасный, что это видят далеко не все. Не прошло и трех месяцев после заключения мира, а главные условия договора уже нарушены и весь мир смеется над нами! Я так же не сомневаюсь в том, что в конце концов эти люди добьются того, чтобы нас завоевали, как не сомневаюсь в том, что в один прекрасный день умру. Долгое время нас ненавидели и боялись. И стать после этого посмешищем - очень и очень опасно. Никто не может предугадать, как поведет себя английский народ, когда он наконец пробудится и осознает происходящее (NB: все это гравий, впившийся в мой мозг)...

50

ДЖОНУ ФОРСТЕРУ

Булонь,

15 августа 1856 г.

...Мне всегда становится очень весело при мысли о состоянии нашей морали, когда какой-нибудь сладкоречивый господин говорит мне - или кому-нибудь другому в моем присутствии, - что его поражает, почему герой английских романов всегда неинтересен, слишком добродетелен, неестествен и т. д. Мне постоянно твердят это о Вальтере Скотте живущие здесь англичане, которые питаются Бальзаком и Санд. Ах, мой сладкоречивый друг, каким же блестящим обманщиком считаешь ты себя и каким ослом меня, если надеешься своей наглостью изгладить из моей памяти тот факт, что этот неестественный юноша (если уж порядочность считать неестественной), которого ты встречаешь в книгах, и в чужих и в моих, кажется тебе неестественным из-за твоего собственного нравственного уродства. Он вовсе не должен наделяться - не скажу пороками, которые тебе так импонируют, но даже теми переживаниями, горестями, неудачами и сомнениями, без которых не может сложиться человеческий

характер, как хороший, так и дурной!..

51

УИЛКИ КОЛЛИНЗ

Тэвисток-хаус,

12 сентября 1856 г.

Дорогой Коллинз,

_Восхитительная мысль_. Мне кажется, в ней заключено все, что нужно для пьесы. Но она так сильна, что лишь в последнем действии (во избежание преждевременного спада напряжения) можно будет показать, что он спасен и жив. Борьба, выслеживание, главное подозрение, напряженность - во втором. Радость и облегчение, приносимые этим открытием, в третьем.

И в этом, мне кажется, очень важна будет роль Марка. Честный, прямой человек, который прежде восхищался мной, любил меня, - вдруг у него возникает это ужасное подозрение, он не может его побороть и постепенно отдаляется от меня, именно потому, что он благороден и великодушен; все это было бы интересно само по себе, обеспечило бы ему несомненный успех, позволило бы мне натворить с ним чудес (Вы ведь знаете, мы превосходно ладим) и весьма способствовало бы усилению вышеупомянутого напряжения.

Я предлагаю все это, разумеется, со всем почтением к Вашей точке зрения и праву первенства. Но как бы ни повернуть эту ситуацию, она остается необычайно сильной, и если публика не устроит Вам овации, то я.., тори (это неразборчивое слово означает Т-О-Р-И).