Чарльз Диккенс - Торговый дом Домби и сын, Торговля оптом, в розницу и на экспорт (Главы XXXI-LXII)

- Начал подумывать о том, не превратится ли он в ученого Летучего Голландца! - сказал капитан с тем же безнадежным видом и с величайшей серьезностью.

- Но когда в один прекрасный день, Нэд, пришло известие - это было на Барбадосе, куда я вернулся, - что мой мальчик находится на борту торгового судна, возвращающегося в Англию из Китая, тогда, Нэд, я сед на первый же корабль, прибыл на родину и сегодня вечером вернулся домой и убедился, что известие оказалось верным, благодарение господу! - набожным тоном произнес старик.

Капитан с благоговением наклонил голову, а затем окинул взглядом всех присутствующих, начиная с мистера Тутса и кончая старым мастером, и торжественно произнес:

- Соль Джилс! Заявление, которое я намерен сейчас сделать, сорвет все паруса со всех ваших мачт и заставит вас накрениться. Ни одно из этих писем не было доставлено Эдуарду Катлю. Ни одно из этих писем, - повторил капитан, желая придать своему заявлению большую торжественность и внушительность, не было доставлено Эдуарду Катлю, английскому моряку, мирно проживающему на родине и преуспевающему с каждым часом.

- А я собственноручно сдавал их на почту! И собственноручно писал адрес: девятый номер на Бриг-Плейс! - воскликнул старый Соль.

Краски сбежали с лица капитана, а затем он весь побагровел.

- Соль Джилс, друг мой, что вы имеете в виду, говоря о девятом номере на Бриг-Плейс? - осведомился капитан.

- Что я имею в виду? Вашу квартиру, Нэд, - ответил старик. - У миссис... как ее там зовут! Скоро я забуду свою собственную фамилию, но я отстаю от века - если вы помните, я всегда отставал, - а сейчас я совсем растерялся. Миссис...

- Соль Джилс! - произнес капитан таким тоном, как будто высказывал самое невероятное предположение. - Уж не фамилию ли Мак-Стинджер вы стараетесь вспомнить?

- Ну, конечно! - воскликнул мастер судовых инструментов. - Совершенно верно, Нэд! Миссис Мак-Стинджер!

Капитан Катль, у коего глаза расширились до последних пределов, а шишки на лице начали буквально светиться, свистнул протяжно, пронзительно и в высшей степени меланхолически. И, лишившись дара речи, он стоял, взирая на присутствующих.

- Будьте добры, Соль Джилс, повторите это еще раз! - выговорил он наконец.

- Все эти письма, - сказал дядя Соль, отбивая такт указательным пальцем правой руки на ладони левой с точностью и отчетливостью, которые сделали бы честь даже непогрешимому хронометру, находившемуся у него в кармане, - все эти письма я собственноручно сдавал на почту и собственноручно надписывал адрес: капитану Катлю, проживающему у Мак-Стинджер, девятый номер на Бриг-Плейс.

Капитан снял со своего крючка глянцевитую шляпу, заглянул в нее, надел на голову и сел на стул.

- Друзья мои! - озираясь вокруг, сказал чрезвычайно расстроенный капитан. - Да ведь я оттуда сбежал!

- И никто не знал, куда вы ушли, капитан Катль? - подхватил Уолтер.

- Господь с тобой, Уольр! - сказал капитан, покачивая головой. - Да она бы ни за что не согласилась, чтобы я взял на себя заботу об этом доме. Мне ничего другого не оставалось, как сбежать. Помилуй тебя бог, Уольр! - сказал капитан. - Ты ее видел только в штиль! Но посмотри на нее, когда она разбушуется, и постарайся запомнить!

- Я бы ей показала! - вполголоса промолвила мисс Нипер.

- Думаете, что показали бы, дорогая моя? - отозвался капитан с некоторым восхищением. - Ну, что ж, моя милая, это делает вам честь. Но что касается меня, то я бы предпочел встретиться лицом к лицу с каким угодно диким зверем. Мой сундук мне удалось унести оттуда только с помощью друга, которому нет равного на свете. Что толку было посылать туда письма? Да при таких обстоятельствах она не приняла бы ни одного письма! - сказал капитан. - Почтальону и трудиться не стоило!

- Итак, капитан Катль, - сказал Уолтер, - совершенно ясно, что все мы, и вы, и в особенности дядя Соль можем поблагодарить миссис Мак-Стинджер за перенесенные нами волнения.

Услуга, оказанная в данном случае решительной вдовицей усопшего мистера Мак-Стинджера, была столь очевидна, что капитан не стал ее оспаривать. Но, будучи до известной степени пристыжен, хотя никто не касался этого предмета, а Уолтер, памятуя о последнем своем разговоре с ним на эту тему, с особым старанием его избегал, капитан пребывал в унынии добрых пять минут - срок, из ряда вон выходящий для него, - после чего его лицо, подобно солнцу, вновь просияло, озарив всех присутствующих необычайным блеском, и он принялся пожимать руки всем подряд.