Чарльз Диккенс - Жизнь и приключения Мартина Чезлвита (главы I-XXVI)

- Если бы понимали, тогда не обращались бы так, - отвечал молодой человек.

- Вот в этом, вы очень ошибаетесь, - возразила миссис Тоджерс все тем же тоном. - Как не раз говорили и многие из джентльменов, и я сама, вы чересчур впечатлительны. В этом вся суть. Слишком у вас чувствительная натура; таким уж вы родились.

Молодой человек кашлянул.

- А что касается мистера Джинкинса, - продолжала миссис Тоджерс, - то, уж если нам суждено расстаться, я прошу вас понять, что я нисколько не потакаю мистеру Джинкинсу. Вовсе нет. Я бы желала, чтобы мистер Джинкинс не командовал в моем заведении и не становился причиной недоразумений между мной и джентльменами, с которыми мне будет гораздо тяжелей расстаться, чем с мистером Джинкинсом. Мистер Джинкинс вовсе не такой постоялец, - прибавила миссис Тоджерс, - чтобы ради него жертвовать всеми, кого я уважаю и кому сочувствую. Совершенно наоборот, уверяю вас.

Молодой человек настолько смягчился от этих и им подобных слов миссис Тоджерс, что они с ней как-то незаметно обменялись ролями; теперь она была оскорбленной стороной, причем подразумевалось, что он-то и есть оскорбитель, но в самом лестном, отнюдь не обидном смысле, поскольку его жестокое поведение приписывалось исключительно возвышенности натуры - и ничему больше. В конце концов молодой человек раздумал съезжать и долго уверял миссис Тоджерс в своем неизменном уважении к ней, после чего отправился на службу.

- Боже мой, душеньки мои мисс Пексниф! - воскликнула эта дама, входя в малую гостиную, усаживаясь на стул с корзинкой на коленях и в изнеможении роняя на нее руки. - Какие нужны нервы, чтобы вести такой дом. Вам, я думаю, было слышно, что тут происходит? Ну, видали ли вы что-нибудь подобное?

- Никогда! - отвечали обе мисс Пексниф.

- Видала я на своем веку бестолковых мальчишек, - продолжала миссис Тоджерс, - но такого пустого и вздорного вижу первый раз. Правда, мистер Джинкинс бывает с ним строг, но все же не так, как он того заслуживает. Ставить себя на одну доску с таким джентльменом, как мистер Джинкинс! Это, знаете ли, уж слишком! Да еще хорохорится, господь с ним, как будто они ровня!

Девиц очень позабавило объяснение миссис Тоджерс, а еще больше кое-какие, весьма кстати рассказанные анекдоты, рисующие характер молодого человека. Зато мистер Пексниф сурово и гневно нахмурился и, как только она замолчала, произнес многозначительно:

- Простите, миссис Тоджерс, нельзя ли спросить, сколько именно вкладывает этот молодой человек в хозяйство вашего заведения?

- Ну, много ли там с него приходится, сэр; он платит за все шиллингов восемнадцать в неделю! - сказала миссис Тоджерс.

- Восемнадцать шиллингов в неделю! - повторил мистер Пексниф.

- Неделя на неделю не приходится, но что-то около того, - отвечала миссис Тоджерс.

Мистер Пексниф поднялся со стула, скрестил руки на груди, взглянул на миссис Тоджерс и покачал головой:

- И вы хотите сказать, сударыня, - мыслимо ли это, миссис Тоджерс, что из-за такого ничтожного вознаграждения, как восемнадцать шиллингов в неделю, женщина с вашим умом способна унизиться до фальши, до двуличия, хотя бы на одну только минуту?

- Ведь должна же я как-то выходить из положения, сэр, - нерешительно пролепетала миссис Тоджерс. - Надо и о том позаботиться, чтобы они не ссорились, и о том, чтобы мне не растерять жильцов. Пользы от них очень мало, мистер Пексниф.

- Польза! - воскликнул мистер Пексниф, делая сильное ударение на этом слове. - Польза, миссис Тоджерс! Вы меня изумляете!

Он был до такой степени беспощаден, что миссис Тоджерс ударилась в слезы.

- Польза! - повторил мистер Пексниф. - Польза притворства! Поклоняться золотому тельцу, или Ваалу *, - ради восемнадцати шиллингов в неделю!

- Не судите меня слишком строго, мистер Пексниф, - всхлипнула миссис Тоджерс, доставая платок из кармана.

- О телец, телец! - скорбно провозгласил мистер Пексниф. - О Ваал, Ваал! О друг мой, миссис Тоджерс! Пресмыкаться перед всякой тварью, променять эту бесценную жемчужину - уважение к себе - на восемнадцать шиллингов в неделю!

Он был так подавлен и расстроен этой мыслью, что тут же снял шляпу с гвоздика в коридоре и вышел прогуляться для успокоения чувств. Каждому, кто встречался с ним на улице, с первого взгляда становилось ясно, что перед ним добродетельный человек: после нравоучения, прочитанного им миссис Тоджерс, вся его фигура дышала сознанием исполненного долга.

Восемнадцать шиллингов в неделю! Справедливо, в высшей степени справедливо твое порицание, о неподкупный Пексниф! Еще если б это было ради какой-нибудь ленты, звезды или подвязки *, ради епископской мантии, улыбки значительного лица или места в парламенте; ради удара по плечу королевской шпагой; * ради повышения в должности или приглашения на бал, или ради какой-нибудь большой выгоды - ради восемнадцати тысяч фунтов или хотя бы ради тысячи восьмисот! Но поклоняться золотому тельцу из-за восемнадцати шиллингов в неделю! Печально, весьма печально!