Иван Катков - Еще один день [СИ]

Осторожно, боясь поскользнуться, старушки поковыляли по многолюдному проспекту.

— А я-то как мучилась вчера, — Инесса Михайловна взяла соседку под руку, — как погода меняется, суставы ныть начинают, и я в лежку. Врача на дом вызывали. Сказали, что это у меня ревматизм. Мол, возрастное это, старческое. Таблетки какие-то прописали и мазь…

Подруга сочувственно качала головой.

Они сократили путь через парк, и вскоре оказались на запорошенной детской площадке во дворе панельного девятиэтажного дома.

У подъезда топтался сутулый человек в ондатровой шапке и лоснящимся старомодном пальто. Он неуклюже переваливался с ноги на ногу и что-то бормотал, спрятав лицо под мохеровым шарфом. Изредка он вынимал руку из кармана и кому-то грозил кулаком.

— Вить, а ты чего это тут мерзнешь, а? — Инесса Михайловна стряхнула снег с его плеча.

Витя энергично замотал головой и, освободив рот от шарфа, по- детски улыбнулся.

— Да Королева эта, опять, небось, уборку затеяла, вот и выгнала бедолагу, чтоб не мешался, — сказала соседка.

— Ну, салтычиха! Сердца у ней нету! Больного человека — и на мороз, — Инесса Михайловна приобняла Витю за талию, — давай-ка, пойдем, родненький, я тебя чаем с зефиром угощу…

Старушки пропустили Королева вперед и вошли в подъезд следом за ним.

— Ну вот, опять сорвалась. Пап, а че у меня срывается постоянно?!

— Потому, Паш, что ты не так подсекаешь. Гляди как надо.

Виктор Олегович взял из рук сына бамбуковую удочку, насадил извивающегося червя на крючок и, размахнувшись, забросил. Ярко- красный поплавок плюхнулся в воду.

— Вот так. А теперь ждем.

Павел достал из пакета батон и отломил добрый кусок. Отец не сводил глаз с поплавка. Перекусив, мальчик присел на корточки и стал разглядывать консервную банку с наживкой.

Виктор Олегович закрепил удочку на рогатине и поднял пакет с хлебом:

— Сейчас прикормлю.

Он отщипнул от батона и размашисто, точно библейский сеятель, побросал крошки в воду.

Снял с рогатины удочку и приспустил леску. Неторопливо двинулся вдоль берега, увлекаемый, скользящим по водной глади, поплавком. Паша устремился за отцом. Под ногами затрещали сухие ветки.

— Паш, ну ты как слон, ей богу! Всю рыбу распугаешь, — погрозил пальцем Виктор Олегович.

— Я не нарочно, — обиделся Паша.

Они медленно двигались, стараясь не наступать на сучковатые ветки и пластиковые бутылки.

— Весь пляж загадили, свиньи! — покачал головой отец.

Паша молча брел за отцом.

— Да что же это такое! — возмутился Виктор Олегович, едва не споткнувшись о гнилую корягу, — безобразие!

— Пап, может червяк соскочил?

— Не может.

— А ты проверь.

— Уймись.

— Пап, так можно долго бродить.

— Помолчи.

— Я есть хочу. Сегодня нет клева. Пошли домой.

— Ну что ты как маленький, потерпеть не можешь полчаса?

— Может, стоит перебросить?

— Может и стоит, а может и не стоит… замолчи, и иди спокойно.

Вдруг леска дрогнула, натянулась и поплавок нырнул вглубь.

— Смотри, Паш, как я ее щас! — с азартом прокричал отец и, подсекая, вытянул довольно крупного окуня.

Рыба отчаянно билась в его руках.

— Какой здоровый окунище! — рассмеялся Виктор Олегович, — а ну-ка, Паш, забрось-ка его в садок.

Сын так и сделал.

— Ну что, понял как подсекать? — ласково потрепал его за щеку отец, — а то заладил: "не умею, да не умею". На вот, держи удочку, насади червя и забрось-ка еще раз как следует.

Паша тоскливо посмотрел на отца:

— Пап, а может ну ее, эту рыбалку. Пошли домой. Бабушка уже, наверное, пирог испекла.

— Ладно, уговорил. Домой, так домой, — махнул рукой Виктор Олегович и принялся складывать удочку, — а я то думал, что тебе будет приятно в свой день рождения поймать какую-нибудь рыбешку, а ты…эх.

Отец вручил Паше садок:

— На, держи крепче, нытик.

Они поднялись по песчаному склону и вышли на проселочную дорогу. Щебенка хрустела под ногами. Паша, размахивая садком, еле поспевал за отцом. Из — за фермы с грохотом вырулил желтый молоковоз. Отец вытянул руку. Машина затормозила, подняв пыль. Паша закашлял. Из кабины высунулся усатый мужчина в грязно-белой панаме.

— Вам куда? — прикурил шофер.

— До Звягинцева подбросишь? — спросил Виктор Олегович.

— Прыгайте.

Молоковоз дернулся и резко тронулся. В кабине пахло табаком и соляркой. Мухи бились о лобовое стекло. Из-под сиденья вывалилась монтажка и больно врезалась в ногу Виктора Олеговича.