Танкред Дорст - Я, Фейербах

Молчание.

Я знаю, вы хорошо помните меня. Подтверждение тому я только что получил от вашего ассистента, этого симпатичного молодого человека, который несомненно достигнет тех высот, к которым стремится, и даже выше. Очень симпатичный! До вашего прихода мы весьма приятно болтали, коротая время. - А теперь мне нужно мгновение, чтобы собраться. Сконцентрироваться на том, что мне предстоит.

Молчание.

Прежде всего мне следует снова надеть пиджак, извините меня, что предстал в таком виде, а пиджак, неизвестно почему, валяется там на полу, а я стою здесь в носках... все это совершенно непредумышленно. (Поднимает пиджак, надевает его, наглухо застегивает.) Я уже давно мечтаю сотрудничать с вами.

Молчание.

Ах, это что-то роковое, пуговица оторвалась и потерялась. Наверное, я слишком торопился. Да вот она. Я спрячу ее, потом обязательно пришью. Обещаю вам. Ведь моя жена оставила меня, вы, наверное, знаете, я хотел сказать: она умерла. Умерла, почила... Она лежала в своей голубовато-голубой кровати, такая маленькая, пугливая, безволосая, птичья голова. Да.

Молчание.

Если у вас нет намерения поработать со мной над чем-нибудь специальным, я прочитаю монолог из "Торквато Тассо", эту роль я играл в моей жизни дважды.

Читает монолог из "Тассо"; он изо всех сил напрягается, боясь снова как семь лет назад - потерять самообладание, в чем-то ошибиться, где-то оступиться, отклониться, быть неточным, понимая, что любая оплошность страшно его опозорит и окончательно погубит. Свой текст он старается произносить максимально выразительно, каждое слово выговаривает с подчеркнутой четкостью. Но из-за этого его игра приобретает характер гротеска, целые периоды текста становятся почти неразборчивы. Это исполненный страха монолог душевнобольного.

Иди, иди и будь уверен в том,

Что можешь убедить меня, в чем хочешь.

(Приносит стул, садится на него.)

Учусь я притворяться и в тебе

Учителя великого имею,

Так нас казаться заставляет жизнь

Такими же, как те, кого бы вправе

Мы гордо презирать. Как ясно мне

Искусство все придворной паутины!

Антонио меня прогнать желает,

Но этого не хочет показать.

Он мудреца разыгрывает роль,

Чтобы меня нашли больным, неловким,

Он представляется опекуном,

Чтоб, как ребенка, унижать того,

Кого нельзя принудить, как слугу.

Так он туманит княжеские взоры.

(прерывая чтение) Да?

Я все же нужен, - рассуждает он,

Природа мне дала прекрасный дар,

Но слабостями многими, к прискорбью,

Она сопроводила дар высокий:

Неукротимой гордостью, чрезмерной

Чувствительностью, сумрачным умом.

Иначе быть не может: только раз

Природа образует человека,

И мы должны таким, каков он есть,

Его терпеть; быть может, в добрый час

Делить его восторги с наслажденьем,

Как выигрыш нечаянный, а впрочем,

Каким однажды он на свет родился,

Его оставить жить и умереть.

(прерывая чтение) Что?

Могу ль узнать Альфонса твердый дух?

Узнать того, кто верно охраняет

Своих друзей, непримирим к врагам?

Я только узнаю мое несчастье.

Да, это жребий мой, чтоб для меня

Менялся каждый, кто для всех других

Неколебимо верен, изменялся

Мгновенно от дыханья ветерка.

(прерывая чтение) Слушаю вас?

Иль человека этого приход

Мою судьбу мгновенно не разрушил?

Не он ли зданье счастья моего

С его основ глубоких опрокинул?

Ужель мне нынче это испытать?

Как все ко мне теснилось, так теперь

Все бросили меня; как раньше каждый

Стремился жадно мною завладеть,

Так все меня отталкивают прочь.

И почему? Ужели он один

Меня лишил любви и уваженья,

Которыми я щедро...22

Продолжительное молчание.

Скажите же хоть что-нибудь! - - Пожалуйста, мне было бы весьма приятно услышать ваше мнение. Я просто жажду узнать, какова ваша оценка, и, возможно, извлечь из этого какой-то урок. Ведь я не таков, как некоторые из коллег, которые совершенно не переносят, когда кто-то пытается оценивать и критиковать их игру. - - Скажите же мне - - господин директор!

АССИСТЕНТ (от последнего ряда). Пожалуйста, свет в зрительном зале!

ФЕЙЕРБАХ. Вы, наверное, понимаете, насколько я заинтересован. - Может, вы хотите знать, почему я играл этот монолог сидя... Я уже объяснял вашему ассистенту, что классические тексты, по моему убеждению, следует играть, сидя на стульях из кафе...

Зрительный зал освещается.

АССИСТЕНТ (выходит вперед). Господин Леттау уже ушел.