Алан Джадд: Дело рук дьявола

Мы тоже не задержались. Встретив соотечественников за рубежом, всегда испытываешь неловкость: интонации и словечки Слоун-сквер или Уордор-стрит режут ухо. Кроме того, в тесном пространстве ресторанчика их непомерно громкие голоса и все эти превосходные степени и взвизги просто-таки оглушали. Мы с истинным облегчением закрыли за собой дверь и побрели к порту.

В этот послеполуденный час все в городе закрывалось и даже море, казалось, дремало. Я хотел осмотреть форт, но тут Шанталь увидела на другой стороне улицы Тиррела и его спутницу - они медленно шли вдоль уступа горы, направляясь к мысу Ферра.

- Так вот где он живет, - сказала она. - Давай пойдем за ними? Тогда мы сможем рассказать Эдварду, как туда добраться.

Вокруг было немноголюдно, и мы держались на почтительном расстоянии. Тиррел шел очень медленно, женщина вела его под руку. Он был выше и клонился к ней, качая белой головой, - издалека казалось, что она его поддерживает. Возможно, так оно и было. Удивительно, как человек в его возрасте решился на такую длинную прогулку пешком, не говоря уже о крутом подъеме в гору, приблизившись к мысу, мы увидели этот подъем. Длинные пролеты бетонных ступенек вели вверх, мимо огромных вилл, к перекрестку двух дорог. Они часто останавливались, и мы были вынуждены делать то же самое. Порой казалось, что она заставляет его идти; во время одного такого отдыха он как будто от нее вырвался. Позволив ему пройти несколько шагов, она догнала его и снова подхватила под руку. Каждый раз, как они останавливались, мы отворачивались и делали вид, что любуемся пейзажем. Лазурные небеса, спокойное мерцающее море, древние белые постройки форта, зелень деревьев, покрывавших мыс, три рыбацкие лодки, вытянутые на берег, и высокий старинный дом, вырастающий, казалось, прямо из моря, - все это было как на открытке. И снова мы шли за высоким стариком в коричневых вельветовых брюках и женщиной в широкой белой юбке, с голыми загорелыми ногами и длинными черными волосами, завязанными в хвост.

Дойдя до перекрестка с дорогой, которая вела вниз, к подножию горы, мы увидели еще один подъем. Тиррел с женщиной пересекли дорогу и пошли вверх по тропе, вьющейся между деревьями. Тропа превратилась в узкую улочку под названием Chemin des Moulins, которая шла по самому хребту мыса; на ней стояло несколько коттеджей и скромных вилл. Машина здесь проехать не могла, что, вероятно, делало это место безопасным, хотя, судя по количеству установок сигнализации, не настолько уж. Нам нужно было приблизиться, чтобы увидеть, в какую калитку они войдут. Они шли все медленнее.

- Она убьет его этими подъемами, - сказала Шанталь.

Одной рукой обнимая женщину за плечи, другой Старик хватался за столбики оград, мимо которых они шли. Дважды остановившись - он отдыхал, прислонившись к забору, - они наконец свернули к небольшой деревянной калитке. Когда они исчезли из вида, мы подошли к ограде. Дом был старый и не очень большой, хотя трудно было судить, насколько велика та часть, которая выходила на другой склон горы. Толстые оштукатуренные стены, маленькие окна и красная черепичная крыша. С одной стороны был надстроен еще один этаж, с окнами на залив и Вильфранш. Сад с оливами широкими ступенями спускался вниз и, вероятно, круто обрывался к дороге, чего уже не было видно. По другую сторону улицы был столь же крутой обрыв, заросший оливами и неухоженным кустарником; возможно, он тоже принадлежал Тиррелу - больше на него, похоже, никто не претендовал. И все это на фоне береговой линии с набегающими барашками прибоя - до самого Монте-Карло. С верхнего этажа надстройки, должно быть, открывался вид на обе стороны мыса одновременно.

Мы стояли, любуясь видом; вдруг похолодало. Черная туча, внезапно возникшая над мысом, быстро поглотила солнце. Залив из голубого превратился в темно-синий, и вода стала зловеще гладкой - она колыхалась, словно ковер, под которым дует ветер. Я вспомнил, как Тиррел писал о шквалах, которые здесь в это время года налетают внезапно непонятно откуда, и как море мгновенно вскипает и чернеет, заглатывая яхты и лодки - словно ветер просто сметает их с поверхности воды.

- Сейчас будет дождь, - сказала Шанталь. - Пошли.

Она не любила дождя, а я наоборот. Дождь опьяняет; он бывает разный, он передает множество оттенков настроения. Особенно я люблю теплый моросящий дождик в Англии весной. Но сейчас предполагалось явно что-то другое, так что мы поспешили вниз, к дороге. На улочке негде было укрыться, и мы надеялись найти что-нибудь там. Пройдя несколько ярдов, я оглянулся. Со стороны Вильфранша в надстройке одно под другим было два французских окна, разделенных балконом. В верхнем стояла женщина. Я был слишком далеко, чтобы ясно видеть ее лицо, но опять ее черты показались мне резкими почти по-птичьи. Она медленно закинула обнаженные руки за голову, распустила свой конский хвост и тряхнула головой, не отводя глаз от гладкой тяжелой поверхности моря и черной тучи, накрывшей залив. В нижней комнате стоял Тиррел, ссутулившись, руки в карманах. И тоже смотрел, как сгущается апокалиптическая темнота.