Клапка Джером - Трое на велосипедах

Сам он неукоснительно придерживался этого плана. Составив список, он внимательно его просматривал (как и советовал), чтобы убедиться, что ничего не забыл. Затем он снова просматривал его и вычеркивал то, без чего можно обойтись.

После этого он терял список.

Джордж сказал:

- Что может понадобиться на день-другой, возьмем собой на велосипеды. Тяжелые веши будем отправлять из города в город багажом.

- Тут следует быть осторожным, - предупредил я, - был у меня один знакомый...

Гаррис посмотрел на часы.

- Мы послушаем об этом на пароходе, - перебил он. - Через полчаса мне надо встретить Клару на вокзале Ватерлоо.

- Мой рассказ не займет и получаса, - возмутился я. - Это правдивая история, и я...

- Не забудь ее, - сказал Джордж. - Говорят, в Шварцвальде по вечерам бывают дожди, тогда ты нас и потешишь. А сейчас нам надо закончить список. Всякий раз, как я начинаю эту историю, меня кто-нибудь перебивает. А ведь она произошла на самом деле.

ГЛАВА III

Один недостаток Гарриса. - Гаррис и его ангел-хранитель. Патентованная фара. - Идеальное седло. - Специалист по наладке велосипедов. - Его острый глаз. - Его самонадеянность. - Что ему надо от жизни. - Как он выглядит. - Как от него избавиться. - Джордж в роли пророка. - Высокое искусство грубить на иностранном языке. - Джордж как исследователь глубин человеческой души. - Он предлагает эксперимент. - Он готов идти на риск. Гаррис обещает подстраховать его на случай непредвиденных обстоятельств

В понедельник днем ко мне зашел Гаррис; в руке он мусолил рекламный проспект какой-то велосипедной фирмы.

Я сказал:

- Послушай меня и выбрось его из головы.

Гаррис удивился:

- Что выбросить?

- Патентованное, новейшее, производящее подлинный переворот в велосипедостроении, не имеющее себе равных приспособление для доверчивых дураков, рекламу которого ты держишь в руке, - как бы оно там ни называлось.

- Ну не скажи: на спуске без тормозов не обойтись, а спуски у нас будут.

- Согласен, тормоз нам не помешает; помешать нам может этот твой мудреный механизм, в устройстве которого никак не разобраться и который отказывает всякий Раз, когда требуется, чтобы он включился.

- Эта штука срабатывает автоматически.

- Можно мне не объяснять. Сердцем чувствую, что выйдет из этого "автоматизма". На подъеме она намертво заклинит колесо, и придется тащить машину на себе. Горный воздух на перевале пойдет ей на пользу, и она вдруг придет в сознание. На спуске она задумается о том, что успела уже натворить дел. Ее начнут мучить угрызения совести; наконец она дойдет до полного отчаяния. Она скажет себе: "Какой из меня тормоз? Разве я помогаю этим ребятам? Им от меня одни хлопоты. Дрянь я, а не тормоз", - и без предупреждения вцепится в колесо. Вот что будет делать твой тормоз. Забудь о нем и думать. Парень ты ничего, - продолжил я, - но есть у тебя один недостаток.

- Какой такой недостаток? - негодующе спросил он.

- Твоя доверчивость, - ответил я. - Ты веришь всем рекламам. Все эти экспериментальные устройства, все эти штучки, до которых додумались безумные велосипедных дел мастера, ты испытал на своей шкуре. Нет сомнений, твой ангел-хранитель - дух могучий и заботливый, до сих пор он о тебе пекся; но послушай меня, всему есть предел, не стоит более искушать его. С тех пор как ты купил велосипед, дел у него поприбавилось. Утихомирься, не доводи его.

- Если бы все, - возразил он, - рассуждали, как ты, мир бы застыл на месте, прогресса бы не было. Если бы никто не испытывал изобретений, мы бы ходили в звериных шкурах. Лишь благодаря...

- Я знаю все, что ты собираешься мне возразить, - перебил я. - Я был согласен ставить над собой опыты, пока мне не стукнуло тридцать пять; но после тридцати пяти, как мне представляется, человек имеет право подумать и о себе. Мы свой долг перед человечеством выполнили, особенно ты. Кто подорвался на патентованной газовой фаре?

- Ты знаешь, тут я, скорее всего, сам виноват: по-моему, я уж слишком сильно затянул винты.

- Охотно верю. Если что-то можно завинтить не так, то ты это непременно сделаешь. Ты должен помнить об этой своей склонности. В нашем споре это веский довод в мою пользу. Я же не видел, что ты там с ней делал; я лишь знаю, что мы тихо-мирно ехали по Уитби-роуд, беседовали о Тридцатилетней войне, и вдруг твоя фара взорвалась, как будто из ружья пальнули. От неожиданности я свалился в канаву. Никогда не забуду лица миссис Гаррис, когда я говорил ей, что ничего страшного не произошло, волноваться не следует - тебя уже несут на носилках, а врач с сестрой будут с минуты на минуту.