Джеймс Джойс - Улисс (часть 1, 2)

- Очередные потуги, - сказал Нед Лэмберт.

- А что это такое? - спросил мистер Блум.

- Вновь найденный недавно фрагмент Цицерона, - произнес профессор Макхью торжественным голосом. - _Наша любимая отчизна_.

КОРОТКО, НО МЕТКО

- Чья отчизна? - спросил бесхитростно мистер Блум.

- Весьма уместный вопрос, - сказал профессор, не прекращая жевать. - С ударением на "чья".

- Отчизна Дэна Доусона, - промолвил мистер Дедал.

- Это его речь вчера вечером? - спросил мистер Блум.

Нед Лэмберт кивнул.

- Да вы послушайте, - сказал он.

Дверная ручка пихнула мистера Блума в поясницу: дверь отворяли.

- Прошу прощения, - сказал Дж.Дж.О'Моллой, входя.

Мистер Блум поспешно посторонился.

- А я у вас, - сказал он.

- Привет, Джек.

- Заходите, заходите.

- Приветствую.

- Как поживаете, Дедал?

- Жить можно. А вы?

Дж.Дж.О'Моллой пожал плечами.

ПРИСКОРБНО

Раньше был самый способный из молодых адвокатов. Скатился, бедняга. Этот чахоточный румянец вернейший признак что песенка спета. Теперь только прощальный поцелуй. Интересно, с чем он пожаловал. Трудности с деньгами.

- _Или задумаем достигнуть горных вершин, сомкнувшихся мощным строем_.

- Вид у вас просто люкс.

- А редактора можно сейчас увидеть? - спросил Дж.Дж.О'Моллой, кивая в сторону другой двери.

- Сколько угодно, - сказал профессор Макхью. - Не только увидеть, но и услышать. Он с Ленеханом в своем святилище.

Дж.Дж.О'Моллой не спеша подошел к конторке с подшивкой газеты и начал перелистывать розовые страницы.

Практика захирела. Неудачник. Падает духом. Азартные игры. Долги под честное слово. Пожинает бурю. А раньше имел солидные гонорары от Д. и Т.Фицджеральдов. В париках, чтоб показать серое вещество. Мозги выставлены наружу как сердце у той статуи в Гласневине. Кажется, он пописывает какие-то вещицы для "Экспресса" вместе с Габриэлом Конроем. Неплохо начитан. Майлс Кроуфорд начинал в "Индепенденте". Просто смешно как эти газетчики готовы вилять, едва почуют что ветер в другую сторону. Флюгера. И нашим и вашим, не поймешь чему верить. Любая басня хороша, пока не расскажут следующую. На чем свет грызутся друг с другом в своих газетах, и вдруг все лопается как мыльный пузырь. И на другое утро уже друзья-приятели.

- Нет, вы послушайте, послушайте, - взмолился Нед Лэмберт. - _Или задумаем достигнуть горных вершин, сомкнувшихся мощным строем_...

- Пустозвонит! - вмешался профессор с раздражением. - Довольно нам этого надутого болтуна!

- _Строем_, - продолжал Нед Лэмберт, - _уходящих все выше в небо, дабы словно омыть наши души_...

- Лучше омыл бы глотку, - сказал мистер Дедал. - Господи, Твоя воля! Ну? И за этакое еще платят?

- _Души бесподобною панорамой истинных сокровищ Ирландии, непревзойденных, несмотря на множество хваленых подобий в иных шумно превозносимых краях, по красоте своих тенистых рощ, оживляемых холмами долин и сочных пастбищ, полных весеннею зеленью, погруженной в задумчивое мерцание наших мягких таинственных ирландских сумерек_...

ЕГО РОДНОЕ НАРЕЧИЕ

- Луна, - сказал профессор Макхью. - Он забыл "Гамлета".

- _Застилающих вид вдаль и вширь, покуда мерцающий диск луны не воссияет, расточая повсюду свое лучезарное серебро_...

- Ох! - воскликнул мистер Дедал, испустив безнадежный стон. - Ну и дерьмо собачье! С нас уже хватит, Нед. Жизнь и так коротка.

Он снял цилиндр и, раздувая в нетерпении густые усы, причесался по валлийскому способу: растопыренной пятерней.

Нед Лэмберт отложил газету, довольно посмеиваясь. Через мгновение резкий лающий смех сотряс небритое и в темных очках лицо профессора Макхью.

- Сдобный Доу! - воскликнул он.

КАК ГОВАРИВАЛ ВЕЗЕРАП

Язвить можно конечно но публика-то это хватает как горячие пирожки. Кстати он кажется сам из булочников? А то с чего его зовут Сдобный Доу. Но кто бы ни был гнездышко он себе устроил недурно. У дочки жених в налоговом управлении, имеет автомобиль. Ловко подцепила его. Приемы, открытый дом. Угощение до отвала. Везерап всегда это говорил. Проводи захват через брюхо.

Дверь, ведущая в кабинет, распахнулась резким толчком, и в комнату вдвинулась красноклювая физиономия, увенчанная хохлом торчащих как перья волос. Дерзкие голубые глаза оглядели присутствующих, и резкий голос спросил:

- Что тут происходит?

- И вот он, собственною персоной, самозваный помещик, - торжественно объявил профессор Макхью.

- Анепошелбыты, жалкий преподавателишка! - выразил редактор свою признательность.