Джордж Элиот - Миддлмарч

- Но, Доротея, - произнес он с укором, - как можно вмешиваться таким образом в чужие дела? Лидгейт, вероятно, знает, во всяком случае вскоре узнает, что говорят о нем в городе. Если он ни в чем не виноват, то оправдается. Но должен сделать это сам.

- Я думаю, друзьям его следует дождаться удобного случая, - вставил мистер Фербратер. - Вполне возможно... я сам не раз поддавался слабости и потому могу себе представить, что даже человек благородный, а Лидгейт несомненно таков, способен принять деньги, нечто вроде платы за молчание о давно миновавших событиях. Да, я могу себе представить, что он это сделал, если он измучен гнетом житейских неурядиц, а его обстоятельства были и впрямь нелегки. Что он способен на худшее, я не поверю, разве только мне представят неопровержимые доказательства. Но есть проступки, которые неминуемо влекут за собой тягчайшие последствия, их всегда можно объявить преступлением, и человек не в силах оправдаться, хотя знает, что невиновен.

- О, как это жестоко! - сжимая руки, произнесла Доротея. - Неужели вы не захотите быть единственным, кто верит в его невиновность, хотя против него ополчился весь свет? Кроме того, за человека говорит его репутация.

- Но, дорогая моя миссис Кейсобон, - с мягкой улыбкой возразил Фербратер. - Репутация не мраморный монумент - как все живое, она претерпевает изменения. Она подвержена и болезням, подобно человеческому телу.

- Значит, ее нужно вылечить и защитить, - сказала Доротея. - Я прямо попрошу мистера Лидгейта рассказать мне всю правду - ведь только зная все, мы сможем ему помочь. Чего же мне бояться? Если решено, что я не покупаю землю, Джеймс, мне ничто не мешает выполнить просьбу мистера Булстрода и взять на себя попечительство над больницей. А если так, мне нужно будет посоветоваться с мистером Лидгейтом, расспросить, хорошо ли, по его мнению, поставлено в больнице дело и не следует ли что-нибудь изменить. Вот и повод для доверительного разговора, дающего нам полную возможность узнать, как все произошло. И уж тогда мы сможем за него вступиться и оградить от неприятностей. Мы превозносим все виды отваги, кроме одного отважного заступничества за ближнего. - Глаза ее увлажнились и блестели, зазвеневший голос разбудил мистера Брука, и тот прислушался к разговору.

- А ведь и в самом деле, следуя порыву сердца, женщины порою добиваются успеха там, где мужчины терпят поражение, - сказал мистер Фербратер, увлеченный пылом Доротеи.

- Женщине следует быть осмотрительной и слушать тех, кто лучше ее знает жизнь, - хмуро возразил сэр Джеймс. - Что бы вы ни собирались сделать, Доротея, вам пока следует погодить и не вмешиваться в эту историю с Булстродом. Мало ли что еще может обнаружиться. Вы, конечно, со мной согласны? - заключил он, взглянув на мистера Фербратера.

- Да, я думаю, нам нет нужды спешить, - ответил тот.

- Правда, правда, моя милая, - подтвердил мистер Брук, не имея отчетливого представления, о чем идет спор, но вступая в него с советом, который можно было истолковать как вздумается. - Тут, знаешь ли, нетрудно зайти слишком далеко. У тебя горячая голова. И незачем, знаешь ли, так торопиться тратить деньги на осуществление всяких затей. Гарт навязал мне непомерное количество работ, строительных, по осушению и тому подобных. Расходы непомерные - на то, на се. Пора бы приостановиться. Вы же, Четтем, для чего-то вздумали окружить дубовой изгородью чуть ли не все свое поместье - у вас целое состояние на это уйдет.

Доротея, неохотно покорившись, вместе с Селией ушла в библиотеку, служившую ей обычно гостиной.

- Слушайся Джеймса, Додо, - сказала Селия, - если не хочешь снова оказаться в неприятном положении. Это случается с тобой сплошь и рядом и будет случаться каждый раз, когда ты вздумаешь поступать по-своему. Слава богу, теперь Джеймс может подумать за тебя. Он ведь не мешает тебе осуществлять твои проекты, только слишком увлекаться не дает. В этом отношении брат лучше мужа. Муж бы не разрешил тебе ни того, ни другого.

- Да я вовсе не хочу замуж! - сказала Доротея. - Я одного только хочу, чтобы не обуздывали на каждом шагу мои чувства.

Миссис Кейсобон была еще столь недисциплинированна, что расплакалась от досады.

- Ну право же, Додо, - проворковала Селия голоском несколько более горловым, чем обычно. - Ты сама себе противоречишь. У тебя все крайности. Мистер Кейсобон так помыкал тобой, что просто стыд. Казалось, запрети он тебе у меня бывать, ты и тогда бы ему покорилась.