Джордж Элиот - Миддлмарч

Кэлеб произнес с жаром завершающую фразу и вдруг осекся. В последнее время у него сложилось впечатление, что Фред хочет стать священником.

- Вы полагаете, выйдет толк, если я попытаюсь? - несколько оживившись, спросил Фред.

- Там видно будет, - ответил Кэлеб, склонив голову набок и благоговейно понизив голос. - Необходимы два условия: любить свою работу и не думать, как бы поскорее с ней разделаться и приняться за развлечения. И второе: нельзя ее стыдиться и считать, что другая была бы почетнее. Нужно гордиться своим делом, гордиться тем, как ты искусен в нем, а не твердить: "Мне бы то, да это... занимался бы я тем, я бы себя показал". Кем бы ни был человек, я за него не дам и двух пенсов, - Кэлеб, презрительно скривив губы, щелкнул пальцами, - двух пенсов за него не дам, будь он премьер-министр или батрак, если он дурно выполняет дело, за которое взялся.

- Вероятно, такое случится со мной, если я стану священником, - сказал Фред, желая подвести разговор ближе к сути.

- Тогда отступись, мой мальчик, - решительно сказал Кэлеб, - иначе у тебя никогда не будет легко на душе. А коли будет, значит, грош тебе цена.

- Мэри примерно так же считает, - покраснев, заявил Фред. - Я думаю, вы знаете, как я отношусь к Мэри, мистер Гарт, что я люблю ее всю жизнь и никого не полюблю так сильно, и надеюсь, вас это не сердит.

Пока Фред говорил, лицо Кэлеба заметно смягчилось. Однако он с торжественной медлительностью покачал головой и сказал:

- Дело становится еще серьезнее, если ты решил взять на себя заботу о счастье моей дочери.

- Я это знаю, мистер Гарт, - пылко ответил Фред, - и готов на все для Мэри. Она сказала, что не выйдет за меня, если я стану священником: потеряв надежду на ее руку, я буду несчастнейший на свете человек. Право, найти бы только какое-нибудь занятие, к которому я пригоден, и я бы так старался... я бы заслужил ваше доброе мнение. Мне нравится работать под открытым небом. Я уже много чего знаю и о земле, и о скоте. Одно время, видите ли, я считал - вам это, вероятно, покажется глупым, - что я сам стану землевладельцем. Я уверен, что без труда научусь разбираться в сельском хозяйстве, особенно если вы возьметесь мной руководить.

- Не торопись, мой мальчик, - сказал Кэлеб, перед внутренним взором которого замаячил образ Сьюзен. - Ты уже говорил по этому поводу с отцом?

- Пока нет; но непременно поговорю. Я сперва хотел решить, каким делом мне заняться. Мне очень не хочется огорчать отца, но когда человеку уже двадцать четыре года, он вправе сам решать свои дела. Как мог я знать в пятнадцать лет, какое занятие мне подходит? Меня учили не тому, чему нужно.

- Но послушай, Фред, - сказал Кэлеб. - Ты уверен, что нравишься Мэри и она согласна выйти за тебя?

- Я попросил мистера Фербратера поговорить с ней, потому что мне она запретила, а ничего другого я не мог придумать, - виновато ответил Фред. Он считает, что у меня есть все основания для надежды, если я смогу добиться приличного положения... то есть не принимая сана, разумеется. Вас, наверное, сердит, что я к вам пристаю с этими разговорами, хотя сам еще ничего не сделал. Разумеется, я не имею ни малейшего права, я и так у вас в долгу, и этот долг останется неоплатным даже после того, как я верну деньги.

- Нет, мой мальчик, у тебя есть право, - с глубоким волнением сказал Кэлеб, - молодые вправе рассчитывать на помощь старших. Я и сам был молод, и не очень-то мне помогали; а помощь мне была нужна, хотя бы просто для того, чтобы не чувствовать себя одиноким. Но сперва я должен все обдумать. Приходи завтра в девять часов ко мне в контору. Запомни, в контору, а не домой.

Мистер Гарт еще ни разу не предпринял серьезного шага, не посоветовавшись с Сьюзен, однако следует признать, что сейчас он уже по дороге домой знал, как поступит. В очень многих вопросах, в которых другие мужчины проявляют неуступчивость и упрямство, Кэлеб Гарт являлся самым покладистым человеком на свете. Ему было безразлично, какое предпочесть мясное блюдо, и, если бы Сьюзен предложила ради экономии поселиться в четырехкомнатном домишке, он ответил бы без дальних слов: "Ну что ж". Но когда разум и чувство убедительно свидетельствовали в пользу какого-либо решения, он не терпел возражений, и все близкие Кэлеба знали, что, несмотря на свою мягкость и щепетильность, в исключительных случаях он непоколебим. Правда, Кэлеб никогда не проявлял такой властности, если речь шла о его интересах. В девяноста девяти случаях из ста дела решала миссис Гарт, зато в сотом она сразу сознавала, что ей предстоит невыносимо тяжкий подвиг - покориться мужу, осуществляя свои же собственные принципы субординации.