Джордж Элиот - Миддлмарч

Мистер Рафлс завершил свою речь комически-елейным тоном: религиозное рвение всегда служило предметом его остроумия. И если лукавство, воздействие которого направлено на низменные свойства человека, можно назвать остротою ума, то мистер Рафлс был, пожалуй, неглуп, ибо двусмысленные шуточки, которые он словно наобум выпаливал, следовали друг за другом в строгой очередности, как шахматные ходы. Тем временем Булстрод обдумал ответный ход и как можно решительнее сказал:

- Вам не мешало бы помнить, мистер Рафлс, что человеку, стремящемуся незаконно воспользоваться своим преимуществом, не следует зарываться. Я ничем вам не обязан, однако готов назначить вам ежегодную ренту и выплачивать ее каждые три месяца до тех пор, пока вы не нарушите обещания не появляться в наших краях. Выбор зависит от вас. Если вы непременно захотите тут остаться, даже на короткий срок, вы ничего от меня не получите. В таком случае я не желаю вас знать.

- Ха-ха! - воскликнул Рафлс, делая вид, что умирает от смеха. - В точности как собачка одного вора, не желавшая знать полицейского.

- Ваши инсинуации не производят на меня впечатления, сэр, - с яростью сказал Булстрод. - Я не считаюсь нарушителем закона, и ваше вмешательство тут ничего не может изменить.

- Ты, любезнейший, не понимаешь шуток. Я просто-напросто имел в виду, что я не в силах отказаться от знакомства с тобой. Впрочем, шутки в сторону. Пенсия каждые три месяца мне не подходит. Я дорожу своей свободой.

Мистер Рафлс встал и раза два гордо прошелся по гостиной, взбрыкивая ногой и изображая глубочайшую задумчивость. Наконец, он остановился перед Булстродом и произнес:

- Вот как мы поступим! Выложи две сотни фунтов - право же, умеренная цена, - и я уеду, клянусь честью, возьму чемодан у заставы и уеду. Однако я не согласен променять свою вольность на какую-то дрянную ренту. Я буду приезжать и уезжать, когда мне заблагорассудится. Возможно, я сочту удобным больше здесь не появляться и ограничиться дружеской перепиской, а может быть, и нет. Деньги у тебя с собой?

- У меня только сто фунтов, - сказал Булстрод, обрадованный перспективой немедленно избавиться от Рафлса, пусть даже на неопределенный срок. - Если вы мне сообщите адрес, я тотчас вышлю остаток.

- Нет уж, я дождусь, пока ты привезешь его, - сказал Рафлс. - Я прогуляюсь, потом перекушу, а тем временем ты возвратишься.

Булстрод, хилый от природы и еще больше ослабевший после перенесенных за последние часы волнений, чувствовал себя сейчас в унизительной зависимости от неуязвимого крикуна. Он был рад любой ценой добиться хоть временной передышки. Он уже встал, намереваясь выполнять распоряжение Рафлса, как вдруг последний, подняв вверх палец, словно его внезапно осенило, сказал:

- Я тебе не говорил, но я ведь еще раз попробовал разыскать Сару; такая молодая и красивая... совесть замучила меня. Я не нашел ее, зато узнал и записал фамилию ее мужа. Но вот незадача - записную книжку потерял. Правда, если я эту фамилию услышу, я ее вспомню. Голова у меня работает не хуже, чем в молодости, только всякие там имена, будь они неладны, вылетают из памяти. Иногда я точь-в-точь как ведомость сборщика налогов, в которой не проставлены фамилии. Однако если я узнаю что-нибудь о ней или ее семье, я сообщу тебе, Ник. Ты, наверное, захочешь ей помочь, падчерицей ведь тебе приходится.

- Без сомнения, - ответил Булстрод со свойственным ему невозмутимым выражением светло-серых глаз. - Хотя это, вероятно, вынудит меня сократить сумму, предназначенную для уплаты вам.

Когда банкир вышел из комнаты, Рафлс с лукавым видом подмигнул ему вслед, а затем обернулся к окну поглядеть, как отправляется в путь его жертва. Его губы искривились в улыбке, потом он коротко и торжествующе рассмеялся.

- Как же их фамилия, дьявол ее забери? - вполголоса проговорил он, почесывая голову и сосредоточенно сдвинув брови. Он отнюдь не стремился упражнять свою память, пока ему не пришло в голову поддразнить Булстрода на новый лад.

- Начинается с буквы "Л", да она, кажется, чуть ли не из одних только "л" состоит, - продолжал он, чувствуя, что вот-вот вспомнит увертливую фамилию. Но предчувствие обмануло его, а умственные упражнения вскоре утомили; мало кто испытывал такую неприязнь к одиночеству и так нуждался в слушателях, как мистер Рафлс. Он предпочел провести время за приятной беседой с управляющим и экономкой, от которых выведал все, что ему хотелось знать о положении мистера Булстрода в Мидлмарче.