Филипп Эриа - Золотая решетка

- И я запрещаю вам отдавать мне сигареты, Агнесса. Конечно, я не верну вам остаток вчерашней пачки: это было бы уж чистым героизмом с моей стороны. Но все, что вам удастся раздобыть начиная с сегодняшнего дня, послушайтесь меня, высылайте брату в лагерь. Моими устами глаголет мудрость.

Уезжая из Пор-Кро, Мано взяла с Агнессы обещание, что та навестит ее до Нового года.

- До первого января? - переспросила Агнесса. - Ну, конечно.

- Потому что рождественские увеселения я впредь организовывать не буду. Это становится слишком сложно, а у меня другие дела есть.

- Я вас понимаю! - отозвалась Агнесса, которая уже давно перестала расспрашивать Мано об ее убеждениях и о некоторых сторонах ее деятельности.

Оставшись одна с сынишкой и двумя женщинами, Агнесса мало-помалу снова замкнулась в обычном кругу повседневных забот. Остров, осажденный волнами, все туже сжимал свое кольцо вокруг хозяйки мыса Байю. И вдруг в ноябре из этого состояния относительного покоя ее вывела новость о высадке союзных войск в Марокко и Алжире. Сидя на террасе, обращенной к югу, Агнесса, не отрываясь, смотрела на Средиземное море и твердила про себя, что прямо напротив нее, на этих далеких берегах союзные знамена уже развеваются на французских землях.

Она плохо представляла себе, что в сущности происходит в неведомых ей краях и городах, но ей казалось, что события развертываются совсем рядом, близко от нее, гораздо ближе, чем события в оккупированной зоне, от которых ей удалось улизнуть и к которым она повернулась спиной.

Однако события эти три дня спустя докатились и до нее. Немцы перешли демаркационную линию, потоки оккупационной лавы достигли юга, залили Лазурный берег и остановились только у синего моря. Не участвовавшие уже давно в войнах средиземноморские департаменты пробудились в один прекрасный день от ожогов этой лавы и под ее тяжестью. Жители департамента Вар упорно считали, что их неоккупированный Тулон официально охраняется французской эскадрой, продолжавшей стоять на рейде, и этот чрезвычайный статут казался им вполне справедливым и логически оправданным. Если во Франции хоть один город останется свободным, разве не ясно, что им должен быть Тулон? И они гордились этим.

Но в последних числах октября на рассвете, когда дул легкий мистраль, мощные и сердитые удары гонга дошли до западного побережья Пор-Кро. Жители выскочили из домов и стояли, повернувшись спиной к первым бледным проблескам зари. Они глядели в сторону Тулона. Кое-кто взобрался на скалы. Когда наконец рассвело, островитяне увидели лишь темные клубы дыма, которые висели в воздухе за Жиенским полуостровом и медленно ползли в сторону Пор-Кро. Их безоблачное небо омрачилось.

Целое утро по острову ходили самые противоречивые слухи и предположения.

- Все равно мы ничего не узнаем, пока не заговорит Радио-Соттанс, заявила Агнесса.

В час передачи люди собрались перед домом Агнессы. Ее приемник считался на острове самым лучшим.

По этому случаю почти все, кто находился в порту, пришли на мыс Байю, а с ними несколько местных жителей. Всего собралось человек тридцать; многие еще не бывавшие ни разу у Агнессы, скромно остановились на террасе, но хозяйка предпочла пригласить всех в дом, чтобы можно было закрыть двери и ставни.

Пришедшие, понизив голос до шепота, входили в комнаты нижнего этажа. В кабинете они столпились полукругом, словно зачарованные тускло светившимся щитком радиоприемника, и весь дом, вдруг онемев, стал слушать репортаж Рене Пэйо. Женщины плакали, кое-кто из стариков последовал их примеру, слушая рассказ о военных кораблях, которые сами взрывали себя один за другим в предрассветном сумраке, прорезаемом яркими вспышками взрывов; а тем временем немцы захватывали арсенал.

Когда передача окончилась, когда был выключен приемник и потух его глазок, все переглянулись, не находя слов. Ночные гости в молчании распрощались с мадам Агнессой и пошли по домам, сторонясь проселочной дороги. Люди разбились на маленькие группки и разбрелись по узким тропкам, точно вдруг чего-то испугавшись.

Два последующих дня все ждали, когда к берегу прибьет мазут. И вот море принесло его на гребнях волн. В порту, в заливчиках, на рыжих, отполированных вековым лобзанием волн утесах появилась черная, ядовитая, цепкая блевотина, и нередко в ней попадалась дохлая рыба, увязшая в мазуте.

Глава XI

Для жителей Пор-Кро, для хозяйки мыса Байю самоубийственное потопление Тулонского флота ознаменовало начало новой эры. Не то чтобы на островитянах так уж сильно отразилась оккупация Лазурного берега. Разместившиеся там немецкие части почти не обращали внимания на местных жителей, и казалось, оккупация здесь преследует свои особые цели. Но изменилась сама атмосфера повседневной жизни - так на сцене меняется освещение, а декорация остается неизменной. Юг зашевелился. Равнодушных становилось все меньше, люди приняли для себя то или иное решение. В этом словоохотливом краю стали реже говорить о событиях, ибо осторожность, которую южане до сих пор считали пригодной для других, теперь понемногу вплелась в будничную основу их жизни. Теперь уже каждый знал, "за кого" его сосед или собеседник, и это определяло отношения между людьми.