Филипп Эриа - Золотая решетка

Весь заранее разработанный план напоминал прежние наиболее ловкие махинации Мари Буссардель, даже превосходил их. Какого терпения и неустанной бдительности потребовал он! Нахлынули воспоминания, и Агнесса поняла теперь, почему в последние месяцы на нее глядели исподлобья. Дочь узнавала повадки своей матери. Мари Буссардель осталась все той же: ни преклонный возраст, ни война, ни смерть Симона, ни душевные страдания, ни развившаяся болезнь сердца - ничто не в силах было изменить ее внутренней сущности.

Агнессе стало ясно все. Все, кроме одного обстоятельства: какая выгода матери затевать это судебное дело? Мари Буссардель без колебаний разжигала вражду, которую и семья Буссарделей, и вся их среда считала угасшей; она не постеснялась в самых недвусмысленных, грубых выражениях раскрыть перед всеми физиологическую ущербность своего родственника и вместе с тем двуличие прочих родственников, которые, зная об этом его изъяне, спокойно позволили ему жениться. Наконец, Мари Буссардель, вопреки семейным традициям, решилась пойти на скандал, на скандал весьма громкий, ибо при разборе дела и прениях сторон имя Буссарделей, знаменитое в судебном сословии, конечно, не пройдет незамеченным и станет предметом глумления в бульварной прессе. И ради чего все это? Что выиграет Мари Буссардель? Клочок земли? Нет, это лишь предлог. Агнесса помнила, что эти несколько квадратных метров оставались неразделенными между Ноэми - матерью Мари Буссардель и Эдгаром - дедом Ксавье.

Сложный механизм наследования отдалил друг от друга совладельцев этой полоски земли, оставшейся от спекуляций уже вековой давности: продажи, или обмена, или уступок участка городу. То были как бы врожденные свойства, сохранившиеся от зачаточного периода династии, и вот теперь они давали себя знать в огромном семейном организме, достигшем более чем зрелых лет. Посыпанная гравием полоска земли, находящаяся в ограде сада при особняке Симона, была никому не нужна. Но по этой узкой бесплодной полоске Мари Буссардель шла к какой-то цели. К какой? Конечно, она хочет отнять у Рокки наследство, оставшееся ему после Ксавье. Повести тяжбу она могла лишь при условии защиты своих личных материальных интересов и наконец обнаружила их в имуществе весьма малой ценности, но зато оставшемся неразделенным между нею и Ксавье. Если будет признано, что Рокки не является сыном покойного, у него тотчас отнимут все, что ему оставил Ксавье, до тех пор считавшийся его законным отцом.

Все, что Ксавье ему оставил? Но ведь это наследство очень скромное по сравнению с богатством Буссарделей. Может быть, Агнесса поэтому так долго и не предпринимала шагов для введения сына в права наследования. Тем более что она, как мать и опекунша, пользовалась доходами с этого имущества; самой значительной частью его являлся мыс Байю, дававший, однако, весьма малый денежный доход.

Агнесса не могла понять, зачем ее матери требуется устранить ее сына и сделать наследниками Ксавье его дальних родственников - ни братьев, ни сестер у покойного не было; его родная мать, вышедшая вторично замуж, жила в колониях; Буссардели с ней отношений не поддерживали.

Перечитывая уведомление судебного пристава, Агнесса обнаружила там еще более странные вещи; оказалось, что от появления на сцене этих новых наследников она лично ничего не теряла, так как была законной вдовой Ксавье и ее долю отнять у нее никто не мог. Следовательно, в намерения Мари не входило ограбить дочь. Что касается ребенка, то он, во всяком случае, оставался сыном Агнессы и в конце концов в этом качестве должен был получить несколько урезанные остатки этого наследства, от которого бабушке вздумалось его отстранить.

Получалась настоящая головоломка. Агнесса облокотилась на стол и, подперев руками голову, без конца вчитывалась, вдумывалась в слова, напечатанные на голубых листочках. Когда ее позвали к завтраку, она велела накормить Рокки одного, а ей не мешать - она занята. Она чувствовала, что блуждает в тёмном подземелье, из которого не видно выхода; бредет ощупью, вслепую, то и дело ушибаясь. Вдруг ей почудилось, что во мраке чуть забрезжил свет: вспомнилось, что семь лет тому назад, во время ее беременности, Буссардели уже сделали попытку преградить доступ в семью еще не родившемуся ребенку. Тогда в них говорила не корысть, а кастовый дух нужно было отвергнуть чужака, ребенка, который не был сыном Буссарделя. "Нет, не то! Он все равно будет носить имя Буссардель. Имя отца потеряет, а мое имя будет носить. Официально он по-прежнему будет Рено Буссардель..."