Робер Эскарпи - Литератрон

Несколько растерявшись от таинственного характера этих похвал и от удавьей невозмутимости, которой дышала физиономия министра, я осторожно забил отбой:

- Господин министр, если ваш бюджет не позволяет делать такие затраты, может быть, следовало еще разок подсчитать стоимость...

- Упаси вас бог, дорогой! Если сумма будет ниже первоначально указанной, министерство финансов обяжет меня выдать ее за счет моих обычных кредитов. В данном случае, поскольку об этом и речи быть не может, я вырву необходимые средства у правительства. Простейшая операция. Стоит только убедить президента, что идея принадлежит ему. У меня в Елисейском дворце есть друзья, которые сумеют этого добиться. Остальное уже пойдет своим ходом. Из дворца позвонят Матиньону, Матиньон даст мне указания, я обращусь за деньгами в министерство финансов, министерство откажет, я доложу Матиньону, Матиньон утрясет вопрос в Елисейском дворце - и дело сделано. Общество от этого не разорится... Но игра должна стоить свеч. Ваш литератрон штука реальная?

- Господин министр, опыты, которые я сейчас проделываю, вполне позволяют надеяться...

- Мне нужна уверенность, а не надежды. Вы слышали что-нибудь о "Воспитании оратора"?

- Оратора? Это, по-видимому, что-нибудь насчет монашеского коллежа, господин министр?

Кромлек взял со стола потрепанную брошюру, я узнал ее по голубой обложке - это была книжка из серии античных авторов, где текст и перевод воспроизводились в две колонки на одной и той же странице.

- Отнюдь, эта книга некоего римлянина по имени Квинтилиан. В свое время я раскопал ее у букиниста. Дорогой мой, эта книга " кладезь знаний. Здесь вся наука убеждения: жесты, мимика, остроты, аргументы... Тот, кто усвоит все изложенное в ней, сумеет убедить любого в том, что из дерьма можно сделать конфету. Но это не всякому доступно. Требуется практика, и немалая. Вот почему мне хочется получить такую машину, которая автоматически и серийно делала бы то, что человек, вооруженный этой книгой, делает в некотором роде кустарно. Теперь слушайте: я беру, прошу прощения, дерьмо, закладываю его в машину, нажимаю на кнопку, и из специальной дверцы выскакивают такие конфетки, что все газеты Франции просто пальчики оближут, когда они их от меня получат. Вот мой идеал. Поняли?

Теперь отвечайте мне либо "да", либо "нет": ваш литератрон способен на такое?

- Видите ли, господин министр, при условии, если присоединить ток и наладить программирование...

- Я спрашиваю: да или нет?

- Да, господин министр.

- Вот это хорошо. Получите десять миллионов. Что касается вас, то я полагаю, что вы хотели бы оформить свое служебное положение. Я возьму вас к себе на должность... ну, скажем, стилистического контролера. Думаю, что условия вас устроят...

- С вашего разрешения, господин министр, я хотел бы заниматься своими опытами на добровольных началах. Если я преуспею, вы сами будете судить, на каком посту я сумею быть наиболее полезным и какого положения заслуживаю.

Хитрец, он умело вел игру и с восхитительной искренностью выразил восторг ло поводу моего бескорыстия. А мне и впрямь не слишком улыбалось попасть в полную от него зависимость и в особенности находиться в подчинении у какого-то Гедеона Денье и довольствоваться окладом супрефекта.

Честно говоря, в деньгах я не нуждался. Сильвия Конт проявляла достаточную щедрость, и мои финансовые дела были весьма неплохи. Отважно бросив вызов Югетте, я возобновил прежнюю польдавскую связь и без особого труда вновь добился успеха. На всякий случай я проявил достаточно предусмотрительности и не позволил Сильвии порвать с Фермижье дю Шоссоном. Я даже всячески склонял ее к укреплению этих уз, служивших почти неиссякаемым источником доходов. Из него-то я получал свою долю, и не малую к тому же. Сильвия, в свою очередь, предъявляла все большие требования к Фермижье, который по-настоящему был влюблен в нее.

Вероятно, кое-кто из читателей будет шокирован такими подробностями. Более того, найдутся люди, которые сочтут меня котом. Мысль эта гнетет меня, ибо я не выношу вульгарности, однако такое оскорбление не может меня задеть. Если все мужчины, которые используют свою жену или жену ближнего своего для получения материальных благ, - если все они коты, то почему же тогда на белом свете до сих пор не перевелись мыши? Когда жена строит глазки начальнику своего мужа для того, чтобы добиться для последнего повышения, которое в конце месяца выразится в определенной сумме денег, когда коммерсант ставит у прилавка свою жену или дочь для того, чтобы привлекать клиентов мужского пола и увеличивать оборот, что опять-таки к концу года исчисляется в звонкой монете, никто не видит в том ничего предосудительного. Лично я считаю более достойным мужчины зарабатывать деньги непосредственно самому и более честным для женщины. расплачиваться монетой, менее тяжеловесной, чем улыбки по заказу.