Энтони Троллоп - Домик в Оллингтоне

– Мне кажется, мама, распаковку вещей и расстановку их на прежние места мы можем считать делом решенным.

– Не знаю, моя милая.

– Я убедилась в этом, особливо после того, что вы недавно сказали. Какие мы глупые, подумают другие!

– Пусть думают что хотят, я не беспокоюсь об этом, лишь бы мы сами не считали глупыми других, да не считал бы нас такими дядя.

– Я уверена, что дядя будет считать нас умницами. Если бы я знала, что он так горячо примет к сердцу все это дело или что он заботится о том, чтобы мы жили здесь, я бы не подумала о переезде. Такой он странный человек. Бывает ласков и любезен, когда следовало бы сердиться, сердит и зол, когда нужно быть ласковым и добрым.

– Во всяком случае он представил нам убедительное доказательство своего расположения.

– Относительно нас, то есть меня и Белл, я в этом никогда не сомневалась. Только вот что, мама, я не знаю, как взглянуть теперь в лицо мистрис Бойс. Мистрис Харп и мистрис Кромп разозлятся, а Хопкинс будет ужасен в своем гневе, когда узнает, что мы передумали. Мистрис Бойс будет злее всех. Вы не можете себе представить тона ее будущих поздравлений.

– Надеюсь, нас не убьет ее тон.

– Разумеется, но во всяком случае мы должны сходить и объявить ей. Я давно знаю вашу трусость, мама, не правда ли? Для Белл это ничего не значит – у нее есть жених. Я одна должна перенести все это. Ну ничего, я согласна остаться, если вы будете счастливы здесь. Ах, мама! Я соглашусь на все для вашего счастья.

– А будешь ли ты счастлива?

– Конечно, как нельзя более. Жаль только, что мы никогда не увидим Белл. Живя на таком расстоянии, люди никогда не видят друг друга. Это слишком близко для продолжительных визитов и слишком далеко для кратковременных. Я вам вот что скажу: мы можем с той и другой стороны доходить до полдороги и встречаться как раз на углу рощи лорда Дегеста. Прекрасно было бы устроить там скамейку, а еще бы лучше беседку. Мы приносили бы туда сандвичи и бутылку пива. В самом деле, нельзя ли устроить такие свидания?

Таким образом обе они решились оставить план переселения в Гествик и под влиянием этой идеи продолжали разговор свой за чайным столом, но в этот вечер мистрис Дель не осмелилась заговорить о предложении Имса. Между прочим, положено было не приступать к распаковке и расстановке вещей до возвращения Белл и до получения формального согласия сквайра. Мистрис Дель должна была, до некоторой степени, признать себя виновною и попросить прощения за свое упрямство.

– Знаете что, мама? Для встречи с Хопкинсом в саду мы наденем вретища и посыплем пеплом головы, и тогда он, вместо того чтобы положить на наши головы каленые угли, пришлет блюдо зеленого гороху, а Дингльс молодого фазана, только жаль, что теперь май, и фазаны еще не вывелись.

– Если вретище не примет более неприятного вида, то я не прочь.

– И потом, благодарность дяди Кристофера!

– Да, я чувствую ее заранее.

– Но все же, мама, мы дождемся Белл. Она решит вернее. Ее здесь нет, и потому она будет свободна от предубеждения. Если дядя согласится выкрасить дом, – я знаю, что он согласится, – тогда я обращусь в прах перед ним.

А все-таки мистрис Дель ничего не сказала о том, что так близко было ее сердцу. Когда Лили в шутку обвинила ее в трусости, ее мысли перешли на другой предмет, и она действительно сознавала в себе эту слабость. Почему она боится предложить совет своей дочери? Ей казалось, как будто она пренебрегла какой-то обязанностью, позволив поступку Кросби пройти без всякого замечания, без разговора между ней и Лили. Не должна ли она была убедить свою дочь, что Кросби действительно негодяй и что его следует совершенно изгнать из сердца. Лили высказала простую истину, объявив Имсу, что она была откровенна с ним, откровеннее даже, чем с матерью. Размышляя об этом в своей комнате на сон грядущий, мистрис Дель решила, что на другое же утро постарается уговорить Лили смотреть на этот предмет, как смотрела сама на него, и думать о нем, как сама думала.

За завтраком мистрис Дель не приступила к решению заданного накануне вопроса. Когда убрали чай со стола, Лили села за работу, а мистрис Дель, по обыкновению, отправилась на кухню. Было около одиннадцати, когда она пришла в комнату, где сидела Лили, но и тогда поставила только на стол рабочую шкатулку и вынула иглу.

– Желала бы я знать, как леди Джулия обходится с Белл, – сказала Лили.

– Конечно прекрасно! Я в этом уверена.

– Я знаю, леди Джулия не кусает ее, и в это время Белл, вероятно, перестала бояться высоких лакеев.