Роальд Даль - Еще одни невероятные истории

— А ты ничего не заметил, — гордо сказал пассажир. — Ты вообще не видел, чтобы я шевельнулся, и знаешь почему?

— Знаю, — кивнул я. — Потому что у тебя фантастические пальцы.

— Абсолютно верно! — воскликнул попутчик. — Быстро ты соображаешь. — Он откинулся на спинку сиденья, затянулся своей самокруткой и выпустил на ветровое стекло тонкую струйку дыма. Мужик понимал, что два его фокуса произвели на меня впечатление, и откровенно этому радовался. — Не хотелось бы мне опоздать, — сказал он. — Сколько сейчас времени?

— Да вот же часы, прямо перед тобой.

— Не верю я этим автомобильным часам, сколько сейчас по твоим?

Я поддернул рукав вверх, чтобы взглянуть на часы. Их там не было. Я взглянул на мужика, он смотрел на меня и улыбался.

— Ты и их с меня снял, — сказал я.

Он протянул руку, на его ладони лежали мои часы.

— Отличная штука, — сказал он. — Высшее качество, восемнадцатикаратное золото. И продать проще простого. Пристроить качественный товар вообще очень просто.

— Если ты не возражаешь, я бы не прочь получить их назад, — пробурчал я обиженно.

Мужик осторожно положил часы перед собой на кожаный поддон.

— Я в жизни, начальник, ничего у тебя не возьму, — сказал он. — Ты мне друг. Ты меня подвозишь.

— Рад это слышать, — немного оттаял я.

— Все, что я делаю, это просто ответ на твой вопрос, — продолжил он. — Ты спросил меня, чем я зарабатываю на хлеб, вот я тебе и показываю.

— А что у тебя еще есть из моего?

Он снова улыбнулся и начал одну за другой доставать из своих карманов принадлежащие мне вещи: мои водительские права, связку из четырех ключей, несколько фунтовых бумажек, несколько монет, письмо от моих издателей, мой дневник, маленький огрызок карандаша, зажигалку и самым последним номером — великолепное старинное кольцо моей жены с большим сапфиром и мелкими жемчужинами вокруг него. Я вез это кольцо к лондонскому ювелиру, потому что одна из жемчужинок выпала.

— А вот это уж точно отличная вещь, — сказал он, разглядывая кольцо. — Восемнадцатый век, насколько я понимаю, период Георга Третьего.

Его познания впечатляли.

— Ты прав, — подтвердил я. — Ты абсолютно прав.

Он положил кольцо на кожаный поддон рядом с другими вещами.

— Так значит, ты карманник, — сказал я.

— Ты бы сказал еще «щипач»! — возмутился попутчик. — Я не люблю это грубое вульгарное слово. Карманники — это грубые, вульгарные люди, способные только на примитивнейшую работу. Они воруют деньги у слепых старушек.

— И как же ты тогда себя называешь?

— Себя? Я — пальцедел, профессиональный пальцедел.

Он произнес это гордо и торжественно, словно сообщая мне, что он президент Королевского хирургического колледжа или архиепископ Кентерберийский.

— В жизни не слышал такого слова, — сказал я. — Ты его сам придумал?

— Конечно же, не я его придумал. Так называют тех, кто достиг вершины этой профессии. Вот ты слышал, конечно же, про златоделов. Они выполняют тончайшую работу по золоту. А я выполняю тончайшую работу пальцами, поэтому я пальцедел.

— Интересная, наверное, работа.

— Великолепная работа, — согласился мой попутчик. — И очень приятная.

— И потому-то ты и ездишь на скачки?

— Скачки, это самое милое дело, — подтвердил он. — Ты просто бродишь после заезда и высматриваешь счастливчиков, встающих в очередь за своими выигрышами. И когда ты видишь кого-нибудь, кто получает толстую пачку денег, ты просто следуешь за ним и берешь у него, сколько хочешь. Ты только, начальник, не пойми меня неверно, я ничего не беру у проигравших, а также у бедняков. Я занимаюсь только выигравшими и богатыми.

— Весьма благородная политика, — сказал я. — И часто ты попадаешься?

— Попадаюсь? — возмутился попутчик. — Чтобы кто-то там поймал меня? Ловят только карманников, пальцеделов — никогда. Послушай, при желании я мог бы вынуть у тебя изо рта вставную челюсть, и даже тогда ты меня бы не поймал.

— У меня нет вставных зубов.

— Я знаю, что нет, — сказал попутчик, — иначе я давно бы их вынул.

Я ему верил; эти длинные тонкие пальцы были способны на что угодно.

Какое-то время мы ехали молча.

— Этот полицейский думает проверить тебя вдоль и поперек, — сказал я. — Это тебя не беспокоит?

— Да откуда он знает, кого проверять?

— Как это откуда? Все твои данные аккуратно записаны в его черном блокнотике.

Попутчик одарил меня очередной хитрой крысиной улыбкой.

— Да, конечно, — согласился он, — в блокнотике все записано. Только зуб даю, что в его памяти ровно ничего не записано. Я в жизни еще не видел фараона с приличной памятью. Иногда они забывают даже собственное имя.