Генри Фильдинг - История приключений Джозефа Эндруса и его друга Абраама Адамса

По смерти моего племянника управление перешло в другие руки, и я уже не такой влиятельный человек, каким был раньше. И нет у меня больше таланта, чтоб отдать его на пользу родине. А кому ничего не дано, с того ничего и не спросится. Однако в урочную пору, как, например, перед выборами, мне случалось иногда бросать в своих проповедях кое-какие намеки, которые, как я имел удовольствие слышать, бывают не совсем неприятны сэру Томасу и другим честным джентльменам в нашей округе; и все они уже пять лет обещают мне исхлопотать посвящение в сан для одного из моих сыновей; ему сейчас около тридцати лет, он обладает бесконечным запасом знаний и ведет, благодарение небу, безукоризненную жизнь, - но епископ не согласен посвятить его в сан, так как он никогда не учился в университете. Да и то правда, никакая осмотрительность не может быть чрезмерной при допущении кого-либо к служению церкви, - хоть я и надеюсь, что сын мой никогда не посрамил бы своего сана: он все свои силы отдавал бы служению богу и родине, как до него старался это сделать я; и он бы отдал свою жизнь, когда бы это потребовалось от него. Я убежден, что воспитал его в должных правилах, - так что я исполнил свой долг и в этом отношении не страшусь держать ответ; в сыне я уверен: он хороший мальчик; и если провидение судило ему стать таким же влиятельным человеком в общественном смысле, каким был некогда его отец, то я могу за него отвечать: свой талант он употребит так же честно, как это делал я.

Глава IX,

в которой джентльмен витийствует о геройстве и доблести,

покуда несчастный случай не обрывает его речь

Джентльмен горячо похвалил мистера Адамса за его благие решения и высказал надежду, что и сын пойдет по его стопам, добавив, что, не будь он готов умереть за Англию, он был бы не достоин в ней жить. "Человека, который не пожертвовал бы жизнью за родину, я бы застрелил так же спокойно, как..."

- Сэр, - продолжал он, - одного своего племянника, который служит в армии, я лишил наследства за то, что он не захотел перевестись в другой полк и отправиться в Вест-Индию. Я думаю, этот мерзавец - просто трус, хоть он и говорил в свое оправдание, будто он влюблен. Я таких бездельников, сэр, вешал бы всех подряд, всех подряд!

Адамс возразил, что это было бы слишком сурово, что люди не сами себя создают; если страх имеет слишком большую власть над человеком, то такого человека следует скорее жалеть, чем гнушаться им; что разум и время, возможно, научат его подавлять страх. Он говорил, что человек может оказаться в одном случае трусом - и смелым в другом.

- Гомер, - сказал он, - так хорошо понимавший природу и писавший с нее, показал нам это: Парис у него сражается, а Гектор бежит; и убедительный пример того же нам дает история более поздних веков: так, не далее как в семьсот пятом году от основания Рима великий Помпеи, который выиграл так много битв и был удостоен стольких триумфов, он, чьей доблести многие авторы, и в особенности Цицерон и Патеркул, возносили такие хвалы, - этот самый Помпей оставил Фарсальское поле, прежде нежели сражение было проиграно, и удалился в свой шатер, где сидел, как самый малодушный негодяй, в приступе отчаяния и уступил Цезарю победу, которою решалось владычество над миром. Я не так много странствовал по истории новых веков - скажем, последней тысячи лет, - но те, кто с ней лучше знакомы, могут, несомненно, привести вам подобные же примеры.

Под конец он выразил надежду, что джентльмен, если и принял столь поспешные меры в отношении своего племянника, все же одумается и отменит их. Джентльмен стал отвечать с большим жаром и долго говорил о мужестве и родине, пока наконец, заметив, что смеркается, не спросил Адамса, где он думает ночевать. Тот сказал, что поджидает здесь почтовую карету.

- Почтовую карету, сэр? - говорит джентльмен. - Они все давно проехали. Последнюю вы можете еще разглядеть вдали - она милях в трех впереди нас.

- А ведь и правда - она! - воскликнул Адамс. - Значит, мне надо поспешить за каретой.

Джентльмен объяснил ему, что едва ли он сможет нагнать карету, и если он не знает дороги, то ему грозит опасность заблудиться на взгорье, потому что скоро совсем стемнеет и он, может статься, проплутает всю ночь, а наутро окажется дальше, чем был, от цели своего путешествия. Поэтому он предложил пастору дойти с ним вместе до его дома; ему при этом почти не придется уклониться от своей дороги, а там, в приходе, найдется, конечно, какой-нибудь деревенский парень, который за шесть пенсов проводит его до того города, куда он направляется. Адамс принял предложение, и они двинулись в путь, причем джентльмен снова завел речь о мужестве и о том, какой это для нас позор, если мы не готовы в любой час отдать жизнь за родину. Ночь захватила их как раз в то время, когда они подходили к заросли кустов, откуда вдруг донесся до их слуха отчаянный женский крик. Адамс рванулся выхватить ружье из рук своего спутника.