Уильям Фолкнер - Город

- Благодарю тебя за обед, Маргарет, - и положил салфетку на стол, и Гаун подошел к дверям и стоял там, пока дедушка выходил, как потом делал я, когда я уже родился и достаточно вырос. И обычно Гаун стоял у дверей, пока мама, отец и дядя Гэвин не выйдут из столовой. Но в тот раз все было не так. Мама даже не пошевельнулась, она все сидела и смотрела на дядю Гэвина; она смотрела на дядю Гэвина, даже когда сказала отцу:

- Разве ты и Гаун не хотите уйти за-за стола?

- Нет, мэм, - сказал Гаун. Потому что он был в этот день у дяди в кабинете и при нем пришел Рэтлиф и сказал:

- Добрый вечер, Юрист, зашел узнать последние новости про Сноупсов, - а дядя Гэвин спросил:

- Какие новости? - И Рэтлиф сказал:

- Вы хотите сказать - про каких Сноупсов? - Потом сел и стал смотреть на дядю Гэвина и наконец сказал: - Чего же вы мне опять не говорите? - И дядя Гэвин сказал: - Чего не говорю?

- "Выметайтесь-ка из моего кабинета, Рэтлиф".

Так что Гаун сказал:

- Нет, мэм!

- Тогда, может быть, ты мне разрешишь уйти? - сказал дядя Гэвин и положил на стол салфетку. Но мама и тут не двинулась.

- Ты хотел бы, чтобы я нанесла ей визит? - сказала она.

- Кому - ей? - сказал дядя Гэвин.

И даже Гауну показалось, что он сказал это слишком торопливо. Потому что тут даже мой отец сообразил, в чем дело. Впрочем, не знаю. Мне кажется, что, будь я при этом, пусть даже не старше Гауна, я бы сразу сообразил, что, если бы мне было лет двадцать или даже меньше, когда миссис Сноупс впервые прошла по городской площади, я бы не только понял, что происходит, я сам бы, наверно, очутился на месте дяди Гэвина. Но Гаун рассказывал мне, что отец заговорил так, будто он только что сообразил, в чем дело. Он сказал дяде Гэвину:

- А, черт подери! Так вот что тебя грызет последние две недели. - А потом сказал маме: - Нет, клянусь богом! Чтобы моя жена пошла к этой...

- Какой _этой_? - сказал дядя Гэвин резко и быстро.

А мама все еще не пошевельнулась: сидит себе между ними, а они стоят над ней.

- Сэр, - сказала она.

- Что? - сказал дядя Гэвин.

- Какой _этой_, сэр? - сказала мама. - Или, может быть, просто "сэр"? вежливо, в виде вопроса.

- Ты за меня договори, - сказал отец дяде Гэвину. - Сам знаешь - какой. Знаешь, как ее называет весь город. И что весь город знает про нее и Манфреда де Спейна.

- Что значит - весь город? - сказал дядя Гэвин. - Кто, кроме вас? - Вы - и кто еще? Наверно, те самые, которые готовы даже Мэгги облить грязью, все те, что знают не больше вашего?

- Ты смеешь так говорить о моей жене? - сказал отец.

- Нет, - я смею так говорить о моей сестре и о миссис Сноупс.

- Мальчики; мальчики, мальчики, - сказала мама. - Пощадите хоть моего племянника. - И она обратилась к Гауну: - Гаун, ты никак не хочешь уйти из-за стола?

- Нет, мэм, - сказал Гаун.

- К черту племянника! - сказал отец. - Я не позволю его тетке...

- Значит, вы опять-таки говорите о своей жене? - сказал дядя Гэвин. Но тут мама тоже встала, а они оба перегнулись через стол и уставились друг на друга.

- А теперь действительно хватит, - сказала мама. - И оба извинитесь передо мной. - Они извинились. - А теперь извинитесь перед Гауном. - Гаун рассказывал мне, что они и перед ним извинились.

- И все же, черт меня дери, не позволю я... - сказал отец.

- Я только просила вас обоих извиниться, - сказала мама. - Даже если миссис Сноупс действительно такая, как ты про нее говоришь, то, если я такая, какой вы с Гэвином оба меня считаете, а по крайней мере, хотя бы в этом между вами разногласий нет, - то чем я рискую, просидев десять минут у нее в гостиной? Беда ваша та, что вы ничего не понимаете в женщинах. Женщин не интересует нравственность. Женщин даже не интересует безнравственность. Джефферсонским дамам безразлично, что она делает. Чего они ей никогда не простят, это того, как она выглядит. Нет: того, как джефферсонские джентльмены на нее глядят.

- Говори про своего брата, - сказал отец. - Я на нее ни разу и не взглянул за всю ее жизнь.

- Тем хуже для меня, - сказала мама, - значит, у меня муж какой-то крот. Нет: кроты теплокровные. А ты просто ископаемая рыба.

- А, черт меня раздери совсем! - сказал отец. - Так вот какой муж тебе нужен, да? Чтоб каждую субботу торчал в Мемфисе и всю ночь шнырял с Гэйозо на Малберри-стрит? [район веселых домов]

- Вот теперь я попрошу вас уйти, хотите вы или не хотите, - сказала мама. Сначала вышел дядя Гэвин и поднялся наверх, в свою комнату, мама позвонила нашей Гастер, а Гаун стал у дверей, пропуская маму с отцом, и отец вышел, а за ним мама с Гауном вышли на веранду (стоял октябрь, но такой теплый, что днем можно было сидеть на веранде), и мама взялась за корзинку с шитьем, и тут вышел отец, уже в шляпе, и сказал: