Уильям Фолкнер - Огонь и очаг

- Дотащим, - сказал Оскар. - Она не весит ничего. Меньше этого искательного ящика.

- Я ее потащу, - сказал Джордж. - Все ж таки Нат ей до...

Эдмондс обернулся к нему и Лукасу.

- Машину неси, - сказал он. - Вдвоем несите. Ваше счастье, если она что-нибудь найдет по дороге отсюда до дома. Потому что если эти стрелки и шевельнутся когда-нибудь на моей земле, вам этого все равно не видать... А разводом я займусь, - сказал он Лукасу. - Пока она себя не убила. Пока вы с этой машиной вдвоем ее не убили. Ей-богу, не хотел бы я сейчас быть в твоей шкуре. Не хотел бы я лежать сегодня на твоей кровати и думать о том, о чем тебе придется думать.

И вот день настал. Весь хлопок был собран, очищен, увязан в кипы; ударил мороз, досушили и меркой засыпали в закрома кукурузу. Посадив Лукаса и Молли на заднее сиденье, он приехал в Джефферсон и остановился перед судом.

- Тебе идти не обязательно, - сказал он Лукасу. - Тебя, может, вообще не впустят. Но далеко не уходи. Я тебя ждать не буду. И запомни. Тетя Молли получает дом, половину твоего нынешнего урожая и половину твоего урожая каждый год, пока ты живешь на моей земле.

- Пока, значит, обрабатываю мою землю.

- Пока ты живешь на моей земле, нелегкая ее возьми. Именно так, как я сказал.

- Кас Эдмондс дал мне эту землю на всю...

- Ты меня слышал, - сказал Эдмондс.

Лукас посмотрел на него. Прищурился.

- Хотите, чтоб я съехал с вашей земли? - сказал он.

- Зачем? - сказал Эдмонс. - Чего ради? Если ты все равно будешь бродить по ней ночами, каждую ночь искать клад? Так можешь на ней и поспать днем. А кроме того, ты должен остаться, чтобы выращивать пол-урожая для тети Молли. И не только в нынешнем году. А до тех пор, пока...

- Да хоть весь, - сказал Лукас. - И посеем, и соберем. Пусть весь ее будет. У меня вон тут в банке три тысячи долларов, старый Карозерс мне оставил. На мой век хватит - если только вы не прикажете подарить кому-нибудь половину. А когда мы с Джорджем Уилкинсом найдем деньги...

- Вылезай из машины, - сказал Эдмондс. - Ну. Вылезай.

Председатель суда справедливости сидел в своем кабинете - в отдельном домике рядом с главным зданием. По дороге Эдмондсу пришлось поддержать старуху - он схватил ее вовремя и снова нащупал под несколькими рукавами почти бесплотную руку, сухую, легкую, хрупкую, как хворостинку. Он остановился, поддерживая ее.

- Тетя Молли, - сказал он, - ты не раздумала? Тебя ведь никто не обязывает. Я отберу у него эту дрянь. Ей-богу...

Она хотела идти дальше, тянула вперед.

- Надо, - сказала она. - Он другую добудет. И первым делом Джорджу отдаст, чтобы вы не отобрали. И найдут, не дай бог, а меня в живых не будет, и помочь не смогу. А Нат - моя младшенькая, моя последняя. Остальных не увижу до смерти.

- Тогда идем, - сказал Эдмондс. - Идем.

В суд шли еще несколько человек, другие выходили; люди были и там, но немного. Они тихо стояли позади, дожидаясь своей очереди. В последнюю секунду он сообразил, что она держится на ногах только с его помощью. Он повел ее вперед и все время держал под руку, боясь, что, если отпустит хотя бы на миг, она упадет к его ногам вязаночкой сухого истлевшего хвороста, прикрытой старым чистым вылинявшим тряпьем.

- А-а, мистер Эдмондс,- сказал судья. - Это истица?

- Да, сэр, - ответил Эдмондс.

Судья (он был совсем старик) наклонил голову и посмотрел на Молли поверх очков. Потом посадил их на переносицу и посмотрел на Молли сквозь очки. Он тихонько закудахтал:

- Прожили сорок пять лет. Вы не могли их помирить?

- Нет, сэр, - сказал Эдмондс. - Я пробовал. Я...

Судья опять закудахтал. Он посмотрел на иск, который ему подложил секретарь.

- Она, конечно, будет обеспечена?

- Да, сэр. Я об этом позабочусь.

Судья задумался над бумагой.

- Ответчик, видимо, не оспаривает иск?

- Нет, сэр, - ответил Эдмондс.

И тут - он только тогда и понял, что Лукас пришел в зал, когда увидел, что судья нагнул голову и опять посмотрел поверх очков куда-то мимо него, а секретарь поднял глаза и сказал: "Ты, нигер! Шапку сними!" - тут Лукас отодвинул Молли и подошел к столу, на ходу сняв шапку.

- Ни оспаривать не будем, ни разводиться, - сказал он.

Лукас ни разу не взглянул на Эдмондса. Насколько Эдмондс мог судить, он и на судью не смотрел. В голове мелькнула дурацкая мысль: сколько лет он не видел Лукаса без шапки; кажется, он и не знал, что Лукас седой.

- Мы не хотим разводиться, - сказал Лукас. - Я передумал.

- Вы - муж? - спросил судья.

- Я? Да.

- Говори судье: "сэр", - сказал секретарь.