Айн (http://marsexxx.com, marsexxx@ya.ru) - Источник

Он нашел Рорка сидящим в одиночестве за письменным столом в большой комнате, в которой не было никаких признаков деятельности.

— Привет, Говард! — сказал он живо. — Как дела? Я не помешал?

— Привет, Питер, — сказал Рорк.

— Ты не слишком занят, не так ли?

— Не слишком.

— Не против, если я присяду на несколько минут?

— Садись.

— Ну, Говард, ты отлично поработал. Я видел магазин Фарго. Он великолепен. Мои поздравления.

— Спасибо.

— Выбиваешься в люди, несмотря ни на что, да? Было уже три заказа?

— Четыре.

— Ах да, конечно, четыре. Неплохо. Я слышал, у тебя были небольшие неприятности с Сэнборнами.

— Были.

— Ну не всегда все бывает гладко, ты же знаешь… С тех пор нет заказов? Ничего?

— Нет. Ничего.

— Ладно. Еще будут. Я всегда говорил, что архитекторы не должны грызть друг другу глотки, работа найдется для всех, мы должны развивать дух профессионального единства и сотрудничества. Взять хотя бы этот конкурс — ты уже послал свой проект?

— Какой конкурс?

— Как? Тот самый конкурс. Конкурс «Космо-Злотника».

— Я не посылал никакого проекта.

— Ты… не посылал? Вообще ничего?

— Нет.

— Почему?

— Я не участвую в конкурсах. -— Господи, но почему же?

— Брось, Питер. Не за этим же ты пришел.

— По правде говоря, я думал показать тебе свой проект. Понимаешь, я не прошу тебя помочь, мне просто нужно увидеть твою реакцию, узнать мнение. — Он поспешил открыть папку.

Рорк внимательно рассмотрел эскизы. Китинг нетерпеливо воскликнул:

— Ну? Все в порядке?

— Нет. Слабо. И ты это знаешь.

Затем в течение нескольких часов, пока Китинг наблюдал, а небо темнело и свет вспыхивал в окнах города, Рорк говорил, объяснял, рассекал чертежи линиями, распутывал лабиринт выходов из кинозала, вырезал окна, выпрямлял коридоры, убирал ненужные арки, выравнивал лестницы. Китинг заикнулся даже:

— Господи, Говард! Почему ты не участвуешь в конкурсе, если можешь творить такое?

Рорк ответил:

— Потому что не могу. Не могу, даже если бы хотел. У меня руки опускаются. Я не могу дать им то, чего они хотят. Но если вижу, что кто-то наворотил черт знает чего, могу подправить.

Уже настало утро, когда он оттолкнул в сторону чертежи. Китинг прошептал:

— А профиль?

— А, провались ты со своим профилем! Видеть не хочу ваши чертовы ренессансные профили! — Но он вновь взялся за чертежи. И рука его помимо воли принялась прочерчивать линии поверх изображения. — Ладно, черт побери, если уж обязательно надо дать им Возрождение, так дай хорошее Возрождение, если, конечно, таковое существует! Только этого я тебе делать не стану. Сам придумаешь. Что-нибудь п таком роде. Проще, Питер, проще, яснее, честнее — насколько можно в нечестном деле. А теперь иди домой и попытайся изобразить что-нибудь по этой схеме.

Китинг пошел домой. Он скопировал чертежи Рорка, преобразив поспешный набросок в аккуратный законченный рисунок. Затем он отослал чертежи по почте, должным образом адресовав:

«Конкурс на «Самое_ Прекрасное Здание в Мире», «Космо-Злотник, Инк.», Нью-Йорк».

На конверте, в котором лежал проект, стояло: «Франкон и Хейер, архитекторы, Питер Китинг, старший проектировщик».

В течение всей той зимы у Рорка не было ни предложений, ни потенциальных клиентов. Он сидел за своим письменным столом и временами, когда наступали ранние сумерки, забывал включить свет; ему начинало казаться, что тяжелая неподвижность медленно текущих часов, никогда не открывавшейся двери, самого воздуха в кабинете постепенно просачивается в него. Тогда он поднимался и швырял в стену книгу, только чтобы почувствовать, как двигается его рука, услышать резкий звук. Довольно улыбался, подбирал книгу и аккуратно клал ее на стол. Включал настольную лампу. И не убрав еще руки из конуса света под лампой, глядел на руку, медленно раздвигая пальцы. Потом он вспоминал о том, что давным— Давно говорил ему Камерон, резко отдергивал руку, тянулся за своим пальто, выключал свет, закрывал дверь и уходил домой.

С приближением весны он понял, что денег надолго не хватит. Он вносил арендную плату ежемесячно, не позднее первого числа. Ему необходимо было ощущение, что впереди тридцать дней, в течение которых он все еще является владельцем бюро. Каждое утро он спокойно входил туда. Но как только наступали сумерки и Рорк понимал, что прошел еще один из тридцати дней, ему не хотелось смотреть на календарь. Заметив это, он заставил себя смотреть на календарь. Теперь он стал как бы участником забега, в котором его арендная плата состязалась с… — он не знал имени другого участника. Им мог быть любой прохожий.