Пенелопа Фицджеральд - Книжная лавка

Однако Флоренс записала и название книги, «Лолита», и имя автора – Владимир Набоков. Имя звучало по-иностранному – он, наверное, русский, решила Флоренс.

Кристина очень любила под конец дня все прибрать и запереть магазин. Она считала, что в свои десять с половиной лет прекрасно знает – возможно, это было единственное, в чем она была абсолютно уверена, – как именно все здесь следует делать. В этом году Кристина оканчивала начальную школу, и перед ней уже маячила мрачная тень экзамена eleven-plus , который должен был состояться в конце грядущего лета. Наверное, ей и впрямь пора было отказаться от работы в магазине и сосредоточиться на занятиях, но Флоренс – опасаясь, что девочка не так ее поймет, – никак не могла начать этот разговор и выложить своей юной помощнице массу доводов в пользу того, почему сейчас ей, пожалуй, стоило бы временно с работой расстаться. Надо сказать, в последние месяцы их влияние друг на друга стало особенно ощутимым. И если Флоренс стала более жизнерадостной, то Кристина – более чувствительной и восприимчивой.

В первый вечер сентября, который, честно говоря, выдался по-настоящему холодным, они закрыли ставни и удобно устроились в гостиной на двух креслах, как настоящие леди. Через некоторое время Кристина встала и пошла на кухню, чтобы поставить чайник; Флоренс было слышно, как из крана с шумом лилась вода, как затем звякнула крышка вытащенной из буфета красной жестяной коробки с печеньем, на которой был изображен экспресс «Коронейшн» [23] Coronation – железнодорожный экспресс Лондон – Эдинбург, названный так в 1937 г. в ознаменование коронации Георга VI. .

– У нас дома тоже такая коробка есть, только синяя, – сказала Кристина. – И на ней Вестминстерское аббатство. А на боковой стенке процессия, которая всю коробку как бы по кругу обходит.

– Я, пожалуй, обогреватель включу. – И Флоренс встала – ее тяготило безделье.

– А моя мама считает, что парафиновые обогреватели вовсе не безопасны.

– Да нет, если с ними обращаться осторожно и правильно их чистить, то никакой опасности я тут не вижу; ну и, конечно, не стоит допускать, чтобы по комнате сквозняки свободно гуляли, – сказала Флоренс, покрепче закручивая крышку контейнера. Ей просто необходимо было хоть иногда почувствовать себя правой.

Но нагреватель в тот вечер был, похоже, не в себе, хотя никакого сквозняка в комнате не было. Да и ветра, пожалуй, тоже почти не было – если в условиях Хардборо вообще можно говорить об отсутствии ветра. Однако голубоватое пламя то вдруг резко вспыхивало, словно пытаясь до чего-то дотянуться, то снова резко опадало. Обогреватель носил несколько экстравагантное название «Неверколд» [24] Nevercold ( англ .) – «незамерзайка», «неостывающий». . Флоренс как раз удалось наладить его работу, когда Кристина торжественно внесла в гостиную большой черный с золотом поднос, на котором было все для чаепития.

– Очень мне этот ваш старый поднос нравится, – сказала она. – Можете его мне в завещании отписать.

– Знаешь, Кристина, мне что-то пока не хочется о завещании думать. Наоборот, я чувствую себя настоящей бизнесвумен в самом расцвете сил.

– А его что, из Японии привезли?

На подносе были изображены два старика, мирно удившие рыбу при лунном свете.

– Нет, это китайский лак. Мой дед привез его из Нанкина. Дед был великим путешественником. Но я совсем не уверена, умеют ли китайцы и в наши дни изготовлять такой лак.

Обогреватель «Неверколд» горел теперь более равномерно. Возле него пристроился, сохраняя тепло, чайник в корзинке под колпаком, и комнатное пространство словно сомкнулось вокруг этих уютных предметов, а разница в возрасте между Кристиной и Флоренс стала казаться совсем небольшой – они как бы воплощали собой две стадии жизни одной и той же женщины. В Хардборо такие вечера, когда моря почти не слышно, считаются очень тихими. Тишина и тепло окутывали обеих, и Кристина некоторое время сидела, вольно откинувшись на спинку кресла и разбросав в стороны руки и ноги, точно тряпичная кукла, но вскоре снова беспокойно заерзала. Впрочем, вряд ли можно было ожидать от ребенка ее возраста, что он долго просидит в полной неподвижности.

В конце концов она вскочила и сказала, что сходит проверить, заперта ли задняя дверь. И Флоренс вдруг захотелось остановить ее, не дать ей выйти из комнаты. Это был довольно странный импульс, поскольку девочка почти сразу же вернулась обратно. Но теперь уже они обе отчетливо слышали и негромкий шепот, и слабое царапанье, и странное постукивание, доносившиеся из верхнего коридора; иной раз казалось, что кто-то взад-вперед таскает там на веревочке тяжелую игрушку, словно играя с ОЧЕНЬ БОЛЬШИМ котенком. И Флоренс больше уже не пыталась притворяться перед самой собой, как это было раньше, что у нее в доме ничего не происходит.