Уолдо Фрэнк - Смерть и рождение Дэвида Маркэнда

Вошла миссис Паар и поставила на столик вазу с орехами и изюмом и кувшин пива. Дэниел переменил валик. В дверях показалась Эстер, прислушалась к словам Смейла, внимательно поглядела на Паара и возвратилась к женщинам. Двеллинг стал раздавать литературу и бланки для заполнения. Паар встал и остановил пианолу посредине романса "Моя ирландская роза".

- А сколько это стоит - быть членом Лиги?

Неожиданная тишина была словно зловещий отклик на пиршество, на музыку, на красноречие Смейла. Смейл нашел для своего голоса более спокойную модуляцию и медленно перечислил все привилегии члена Лиги, не забыв о получении изданий Лиги, о праве голоса и посещения собраний и о золотом значке. Затем он назвал скромную цифру членского взноса.

- Это слишком мало, - сказал Лейн, - если мы получим половину того, что вы обещаете.

- Может быть, это слишком много, - сказал Лабули, - если мы получим только четверть.

Паар стоял у замершей пианолы. Все глаза обратились на него.

- Что ж, - сказал он, - я подумаю.

Эстер Двеллинг вошла в комнату.

- Вы нам нужны сейчас же... Нам нужно знать ваше мнение по многим вопросам, мистер Паар... Вот о чем вы должны подумать. А пока что вы должны вступить. Тогда вы начнете помогать нам советом и делом.

- Я подумаю, - повторил старик, полузакрыв глаза, как бы для того, чтобы не видеть стоявшую перед ним женщину.

- Вы вождь, мистер Паар, - продолжала она, - а вождь должен действовать быстро. Если такой человек, как вы, собирается целый год, что же тогда сказать об остальных? Мы никак не успеем вовремя организоваться, чтобы избавиться от власти банков. Мистер Паар, вы должны присоединиться к нам. Вы должны присоединиться сейчас же.

- Я сказал, что подумаю. - Паар повысил голос.

- Неужели вы допускаете мысль, что полмиллиона фермеров, которые уже вступили в Лигу, хотят обмануть вас? - спокойно спросила Эстер. - Если они узнают о том, что вы колебались, как вы можете стать их вождем?

Смейл дал Лабули свое перо, и тот подписал; Двеллинг заполнил бланк для Свена. Паар свирепо покосился на Эстер.

- Когда я должен уплатить членский взнос?.. Ильсбет! - закричал он, еще пива!

- Когда вам будет угодно, - просиял Смейл.

Паар наклонился над столом, коснувшись его бородой, и старательно начал выводить свое имя. Не дописав, он остановился и поднял голову: Эстер, которая успела сходить на кухню, несла к столу большой пенящийся кувшин. Паар кончил выводить подпись.

- Дорогая сестра моя, - сказал Смейл Ильсбет Паар, показавшейся вслед за Эстер. - Я не пью. По если бы вы предложили мне одну из тех восхитительных луковиц...

Далекий свисток паровоза разбудил Дэвида Маркэнда, прочертил тонкую линию дыма над рассветной прерией, и Маркэнд увидел, как прерия шла под уклон от Клирдена к Нью-Йорку. Он упал и катился по Америке; ее однообразные поля, фермы, порой нагромождения кирпича и железа были слишком плоски, чтоб преградить ему путь. Паровозный свисток вырвал из туманного пространства раскинувшуюся до самого горизонта прерию и вплел ее в сознание Дэвида; лежа в постели, он ощущал ее, как ощущают онемевшую конечность... Приехав в Нью-Йорк, они сели на деревянную скамью на вокзале, он и Дебора рядом с ним, и почувствовали враждебный город вокруг. Небоскребы его сгрудились за окнами зала ожидания, встали враждебной толпой. Маркэнд пошел к автомату и вызвал по телефону Тома Реннарда. Он видел, как его голос боязливо скользнул в толпу зданий, туда, где спал Реннард... и как разбудил его.

- ...Жду поезда, чтобы ехать на Запад. Слушайте, вот что мне от вас нужно... Вы окончательно проснулись? Возьмите карандаш и бумагу, записывайте. - Нелегко было объяснить, как пишется имя Станислава Польдевича. - ...Последняя буква - "ч", понимаете?.. Вы сейчас же вышлете ему пятьсот долларов. Мне больше денег не надо; это - мое содержание за пять месяцев... Пожалуйста, не спорьте... Не расспрашивайте меня... Благодарю вас...

Где-то там его уютный дом: Элен, Тони, Марта, _он сам в Элен_. Защищенный толпой зданий, изгнавшей его... почему? почему?.. так же, как изгнал его Клирден. Потом поезд. Сталь по дереву, колеса по стали, по дереву... и так без конца, покуда он дремал и бодрствовал, и Дебора рядом с ним, а мимо проносились Пенсильвания, Огайо, Индиана. Снова ночь. Чикаго. С одного вокзала на другой они ехали сквозь мешанину дыма, железа, сена и крови, которая была - Чикаго. Он видел огни, мигавшие... в окнах домов, и... огромные желтые трамваи, маячившие сквозь... мглу, которая была - Чикаго. Рассвет над прерией. Навсегда она запомнится Маркэнду такой, какой он видел ее в этот раз: рассветная прерия. Купе, поезд... ночной мир вдруг съежился, стал одномерным. Поезд... и часы... еле ползущие вперед. Прерия явилась Маркэнду откровением перспективы. В перпендикулярной ли горячке Нью-Йорка истина? Или в сбившемся в кучу Клирдене? Здесь поля, и часы, и люди так безмятежно стлались на плоскости, что в этом виделось нечто подлинное. Небо неподвижно. Земля медленно клонится к солнцу. На ветру шевелятся стебли пшеницы в снопах, шевелятся колосья ржи, корнями ушедшие в землю, шевелятся среди нолей и деревьев люди, чьи корни в земле едва ли прочнее. И все шевеления, точно ветры в небе, складываются в неподвижность... Паровозный свисток протянул дымовую черту от рассветной прерии к Маркэнду, проснувшемуся в номере отеля.