Уолдо Фрэнк - Смерть и рождение Дэвида Маркэнда

- Я не знаю, зачем приехал сюда. Может быть, для того, чтобы узнать кое-что о себе самом. Ну что ж! Мне это удалось. В этом мало хорошего... в том, что я узнал. Но теперь мне бесполезно оставаться. Я могу привыкнуть к своей пустоте. Дома, может быть, я найду себя.

- Вы не готовы, - сказала она.

- У меня есть жена, Дебора. - Он все еще бесцельно смотрел вперед, чувствуя на своем плечо ее руку и за своей спиной ее тело. - Есть дети. Они ничего не знают. Мое отсутствие может оказаться ядом... невидимым ядом. Оно может причинить зло Элен, и через Элен... - Он поднял глаза на Дебору.

Она сняла руку, придвинула качалку его матери и села напротив него.

- Дэвид, я кое-что должна сказать вам.

Ветер начал хлестать по оконнице струями дождя. В тесной комнате неподвижно стояло пламя свечи.

- Как мне сказать вам? - Она говорила так тихо, что в стуке дождя по стеклу трудно было расслышать ее. - Вы должны понять меня без слов. Дэвид, вы не готовы еще к возвращению домой. Ваша судьба не так проста. Вы не имеете права вернуться и позволить жене и детям сделать из вашей жизни то, что они хотят... Спросите у бога... Пусть откроет, какова его воля!

Он пристально посмотрел на нее.

- Бог со мной не разговаривает. Я не верю в бога.

- Но он разговаривает со мной. Он говорил со мной.

- И что же он сказал?

- Это было на холме. Где вы часто играли в детстве. Сначала мне это не нравилось. Холм - мой. А вам-то что там делать? А потом вдруг я примирилась, поняла, что так и надо. А потом перестала про это думать. Вы уехали. Я вас забыла... А холм...

- Что вы слышали на этом холме?

- Это было в ту вторую ночь, когда я сбежала из ужасной постели мужа. В первый раз я сбежала зимой, сбежала потому, что он меня бил. А тут я чувствовала, что умру, потому что была весна. Я не в силах была вынести новую весну. Поскорей бы умереть. Трое детей моих умерли. И ангел стоял в огненном облаке на вершине холма, и голос его был как ночь, темный, бескрайний, он нежно коснулся меня и вошел в меня. Дэвид, он сказал мне, что мне нельзя умирать. Потом, когда родился Гарольд, я подумала, что все это было ради него. Но это не ради Гарольда. Я осталась жить не ради Гарольда. Почему ангел запретил мне умирать? Дэвид, верьте мне. Это с вами связано. Теперь я вижу. Вы должны быть близко, чтоб я еще лучше увидела все вблизи. Вот почему вам нельзя уезжать. Пока еще нельзя.

Она сидела в качалке его матери, не шевелясь, прямая и спокойная, но ее слова несли бурю человеку, который слушал их.

- Если б я знал, Дебора, чего вы хотите от меня, я бы все сделал.

Она всплеснула руками, она радостно заламывала их.

- Ничего... ничего. Ничего не надо делать. Только останьтесь... - Она поднялась с качалки, снова встала с ним рядом. - Я все знаю. И вам скажу.

Он тоже поднялся.

- Дебора, я сам не знаю, отчего ваши слова так действуют на меня. Я же не верю ни в какого ангела. Оно и понятно - я и в бога не верю.

- Да зачем вам верить в бога? - вскрикнула она. - Богу нет дела до того, верите вы в него или не верите. Если б ему это было важно, он бы уж сумел сделать так, чтобы вы поверили.

- Во что же мне верить, Дебора?

Она всплеснула руками.

- В самого себя.

- Не могу. Я - ничто...

- Тогда верьте в то, что видите.

- Я вижу вас.

- Вы останетесь, Дэвид, потому что видите меня.

Когда она ушла, он закрыл глаза, чтобы ее не видеть. Он чувствовал душную комнату, два тела, его и Деборы, дышавшие в этой комнате, дождь по стеклу, шелест деревьев под дождем, отдаленный вой собаки, вызвавший в его представлении образ земли: луга, холмы, каменоломни. У пего слегка кружилась голова. Он сжал ее обеими руками; это немного прояснило его сознание. Теперь он видел только свое тело, видел, как оно дышит. Он увидел, как его тело вдыхает и выдыхает слова Деборы, которые она говорила в этой комнате, и как это тело вдыхает и выдыхает отдаленные стоны деревьев под дождем. Казалось, все это и есть его сознание. Дэвид Маркэнд постиг свое сознание, часть самого себя, но не отделенную от него, как тело его было отделено от мира... часть его самого, граничившую с чудесной свободой.

Он раскрыл глаза и оглядел пустую комнату; она была полна спокойным взглядом Деборы...

3

Август был жаркий. Ночью Маркэнд вышел побродить... Он бродил среди ночи, беззвездной и светящейся, как черный жемчуг. Он слышал, как садилась роса на разбухшие листья и трещали ночные насекомые. На следующий день Дебора, ходившая в Клирден за покупками, принесла ему письмо. Маркэнд почти не прикоснулся к ужину, который она поставила перед ним; он вышел в сад, где теперь буйно разрослись сорняки, сел под яблоней на сделанную им самим скамью. Он прочел: