Уолдо Фрэнк - Смерть и рождение Дэвида Маркэнда

Он стоял перед решетчатым забором; к калитке прибита была дощечка: "Берегитесь собаки"; за решеткой виднелся фермерский дом. Предупреждение пришлось кстати: будничная опасность нападения собаки поможет забыть о темнеющем востоке. Маркэнд толкнул калитку. Огромный дог угрожающе присел на задние лапы, поджав хвост, скаля зубы. Маркэнд двинулся к дому.

- Ну, без глупостей, - сказал он собаке. - Позови своего хозяина.

Собака глядела на него, но не трогалась с места.

- То-то же. Позови хозяина.

Собака вдруг вскочила и залаяла. Высохший, как мумия, старик приоткрыл дверь амбара. Собака замахала хвостом. Старик вышел во двор. У него было маленькое, высохшее, как у мумии, личико; только красные глаза слезились.

Сидя с ним за столом, Маркэнд ел за троих, а старый фермер увлеченно рассказывал ему о своей жене, которая скончалась два года тому назад - как раз десятого января будет два года. Пятнадцать лет она хворала; последние пять лет до смерти пролежала неподвижно в постели. Он ходил за цыплятами, за свиньями, за коровой, за огородом; он держал дом в чистоте, так, как она любила. Пока он рассказывал, а Маркэнд ел, казалось, что женщина и сейчас еще лежит в соседней комнате. Ни одно окно в доме не было открыто; в воздухе стоял тусклый запах разложения. Старик ни о чем не спрашивал гостя, он говорил о своей жене. И набивая желудок (с тех пор как он узнал о смерти Тони, первый раз он ел вволю), Маркэнд вдыхал спертый воздух, наполненный воспоминанием о покойнице. В одной из комнат нашлась для него удобная постель; но когда Маркэнд попытался открыть окно, оказалось, что оно забито наглухо. Он уснул глубоким сном, словно его положили в одну могилу со стариком и покойницей.

- Оставайтесь на денек-другой, - сказал ему поутру старик, - это вам ничего не будет стоить. - Он еще не все рассказал о своей жене. Но Маркэнд тосковал по прерии. Он еще раз поел и принял от старика завтрак, завернутый в коричневую бумагу. Старый фермер стоял в дверях осиротелый словно оттого, что он лишился слушателя, которому мог рассказывать о своей умершей жене, она умерла вторично. Дог замахал хвостом, заскулил и ткнулся в руку Маркэнду своей теплой влажной мордой.

Он шел по дороге; в мире, неизмеримо далеком от дома покойницы, стояло бабье лето. Дорога лежала прямая, как шест. В полдень впереди показалась крошечная фигурка; она все росла и превратилась наконец в юношу без шляпы, который весело распевал на ходу.

- Добрый день, - сказал Маркэнд.

- И вам того же, - сказал Ларри Лоуэн. - Куда путь держите?

- Не имею ни малейшего представления.

Лоуэн рассмеялся; Маркэнд увидел блестящие зубы и глаза, живые и быстрые. Он предложил ему половину своего завтрака.

Лоуэн сказал:

- В миле отсюда есть отличное местечко, там приятно будет расположиться пожевать.

Они пошли рядом. Лоуэн пел, Маркэнд молчал, пока они не дошли до ручья, обрамленного ивами и миртами. Они уселись на траве. Ноябрьское солнце так пригревало, что Маркэнд вспотел. (Он все еще был слаб, хоть и не сознавал этого.) В коричневом свертке оказались цыпленок, ветчина, пышки и яблоки.

- Недурной ассортимент, - сказал Ларри. - Где это вы запаслись?

Маркэнд рассказал ему о старом фермере.

- Роскошно. Мы к нему возвратимся ночевать. Дорога, по которой вы шли, ведет в Лэнюс. Нужно вам в Лэнюс?

- А что такое Лэнюс?

- Лэнюс - это уголь. Вам он не нужен, не так ли? К тому же там забастовка.

- Кто бастует?

- Уоббли...

Маркэнд молча ел. Потом сказал:

- Похоже на название болезни.

Лоуэн удивился:

- Вы никогда не слыхали об уоббли?.. Об ИРМ?.. Индустриальные рабочие мира?

Маркэнд продолжал смотреть на него непонимающими глазами.

- Вы тоже ИРМ? - спросил он.

- А как же! - сказал Лоуэн. - Но только угольные копи - это не по моей части. Слушайте, а вы кто такой?

- Я из Нью-Йорка... Всю жизнь сидел на теплом местечке. А потом нашло на меня что-то, я смылся - и вот бродяжу.

- Что ж, видно хорошего человека. - Лоуэн хрустнул цыплячьей косточкой и принялся высасывать мозг. В его черных глазах почти не было видно белков... как у оленя. - Но послушайте! Вам бы надо знать про уоббли.

- Расскажите мне.

- Слыхали вы когда-нибудь о борьбе классов?

- Каких классов?

Лоуэн засмеялся.

- Да вы, должно быть, вывелись в инкубаторе, а? Никогда не слыхал о борьбе классов! - Он откусил сразу пол-яблока. - Надо бы вам знать, приятель, что мир делится на два класса: хозяева, у которых есть все, и мы, у которых нет ничего.