Макс Фриш - Штиллер

...На следующей неделе пришла обещанная открытка Штурценеггера из Калифорнии, а затем последовал странный телефонный звонок из Парижа. Взволнованный господин, назвавшийся Штиллером, запинаясь, нес чепуху, видимо, считая, что Рольф должен знать, где сейчас находится Сибилла, и к тому же ни в какую не верил, что Рольфу незнакома его фамилия. Без сомнения, нервозный голос, звучавший в трубке, принадлежал маскарадному Пьеро. Выходит, что мой прокурор был не совсем точен, пусть не от Сибиллы, но имя ее друга он знал еще до того, как Штиллер пропал без вести. Я упоминаю об этом, лишь желая отметить, что даже прокурор, добровольно дающий показания, не свободен от противоречий, чего уж ждать от нашего брата! Странный звонок, ведь Рольф убедил себя, что Сибилла уехала со своим Пьеро! Или они разминулись в Париже? Он отбросил мысль, что этим звонком его хотели сбить с толку, но, однажды засев в нем, она уже его не отпускала. "Разве Сибилла способна на такое? Нет! - сказал он вслух. - Нет!" Но из темного уголка мозга откликнулось лукавое эхо: "Почему нет? Почему?!" Он старался отогнать от себя это подозрение, стыдился его и тут же говорил себе, что только дурак может его стыдиться. Разве не все возможно теперь? Разум его противился недостойным мыслям. Неужели когда-нибудь он возненавидит Сибиллу, мать своего сына и, помимо того, самого близкого ему человека на свете? Он страшился встречи с нею.

Встреча и вправду оказалась недоброй. Однажды утром, в ноябре - Рольф сидел в своей конторе, - ему доложили, что с ним хочет говорить его жена, нет не по телефону, она ждет в приемной. На сей раз у него в самом деле шло заседание, и он заставил Сибиллу не меньше часа просидеть в приемной. Было уже одиннадцать часов, разве не могла она потерпеть до обеда? Наконец он велел просить ее и пошел ей навстречу с немым вопросом: -Что случилось? Сибилла была несколько бледна, но, видимо, хорошо настроена. - Ах, - сказала она, - так вот какая у тебя контора! - И подошла к окну - бросить взгляд на довольно унылый вид, из него открывавшийся. Рольф не спросил: "Как тебе жилось в Санкт-Галлене?" Не спросил: "Как жилось в Париже?" Он считал, что говорить должна Сибилла, а не он. Она была смущена, делала вид, что ничего не случилось, болтала, притворялась, что пришла посмотреть его новую контору, и курила сигарету за сигаретой. Рольфу, конечно, следовало позвонить в Санкт-Галлен, но он благоразумно воздержался. Не это ли привело ее сюда, может быть, она хотела разведать, звонил он или нет. Сибилла поблагодарила его за хлопоты по переезду. Что дальше? В ее глазах была тайна и страх тоже, но о нем она ничего не сказала, как видно, не хотела сказать, так что Рольф все воспринял как глупый фарс. Это было невыносимо: он за широким письменным столом, Сибилла - в кресле напротив, точно клиентка. Может быть, она пришла говорить о разводе? Внезапно, сам того не желая, он сказал: - Звонил некий господин Штиллер, твой любовник, по-видимому. - Она вздрогнула, услышав это слово, и он пожалел, что произнес его, но тут же возмутился - теперь ему еще надо извиняться! Но извиняться не стал, а высокомерно и учтиво добавил: - Надеюсь, вы все-таки разыскали друг друга в Париже? - Сибилла поднялась, как поднимаются после бесплодных переговоров в данном случае, они, впрочем, не состоялись, - и медленно, молча пошла к окну. Рольф видел по ее спине, что она плачет. Она сбросила его руку со своего плеча, не пожелала даже стерпеть его взгляд. - Я уезжаю! - сказала она. - Куда? - спросил он. Она раздавила в пепельнице недокуренную сигарету, взяла сумку, платочек, пудреницу, чтобы привести в порядок лицо, и сказала с самой бесстыдной легкостью: - В Понтрезину! - Рольф с трудом перевел дыхание, сказал красившей губы Сибилле свое неизменное: - Как хочешь... - В ответ она задала ему нелепейший вопрос: - Ты не возражаешь? - чтобы услышать столь же нелепый ответ: - Поступай, как считаешь нужным. - После этих слов он отпустил ее...

И она действительно уехала в Понтрезину.

В начале декабря, когда она вернулась, покрытая темным загаром, Рольф предложил развод. Она предоставила ему право действовать. Рольф вконец растерялся, когда она сказала, что Штурценеггер написал ей: ему срочно нужна секретарша, и она с маленьким Ганнесом решила поехать в Калифорнию, в этот Редвуд-Сити. Он еще раз сказал: - Как хочешь... - Он ей не верил. Все ребячество, комедия! Не верил даже, когда Сибилла пошла в американское консульство снять отпечатки своих пальцев. Не ждет ли она от него первого шага к примирению. Он не мог его сделать, ибо не знал даже, что, собственно, происходит! Такое примирение брака не восстановит. Но, может быть, она ждет, чтобы он попросил ее остаться?