Роман Гари - Голубчик

- А если б мог, я бы сказал, - снова заговорил манекен, - жизнь невыносима, когда у тебя нет никого и ничего. Когда некому тебя любить...

- Вы пошевелили губами, месье Дюр, но это не беда. Продолжайте.

- ...невыносимо, тяжело. Хоть бы одна живая душа поддержала.

- Перегрузка, - сказал я, - перегрузка центральных магистралей в час пик - типичная проблема мегаполиса. Слишком оживленное движение ведет к смертельному исходу, нужны кружные пути.

- Вот-вот, у нас в "Дешевых товарах" голова так и идет кругом, поток барахла выходит из-под контроля. Живой поток - не уследишь.

- Зато товары эмоционального потребления залеживаются, - сказал манекен, - не имея хождения на внутреннем рынке. Лежат на душе тяжелым грузом, образуют заторы. Как тут не взорваться?

Есть, конечно, некоторый культурный выхлоп, но одним телевидением не обойтись. Всему есть предел...

- Отлично, месье Кузен, обнаруживайте все, что у вас там есть. И вы, месье Дюр, тоже продолжайте.

- В "Самаритен"...

- В "Самаритен" все для всех! - выдала кукла жизнерадостным тоном французского потребителя с политическом оттенком - не без тяги к объединенной Европе.

- Живой поток - распродажа-самообслуживание, заговорил Дюр, - завалены все прилавки. A вечером я, как все, еду домой на метро, без четверти семь, в самый час пик. Нигде так не почувствуешь эту, как вы говорите, полную занятость, как в вагоне метро или пригородной электричке в час пик.

- В силу тех же причин, из-за демографического потопа, я и держу удава. А вспомнил я о нем, потому что месье Дюр заговорил о метро и электричке. Он все очень верно сказал. Так вот, удав - это та самая живая душа, которая ждет вас вечером дома и может поддерживать вас сколько угодно.

- Прекрасно, месье Кузен, - сказал господин Паризи. - Не стесняйтесь обнаружить своего удава.

- Я долго терпел, - продолжал Дюр, - держался, пока была надежда, но теперь мне пятьдесят семь лет, из которых сорок поглотила полная - через край! - занятость...

- Превосходно, господа, - похвалил господин Паризи. - Вы делаете успехи. Теперь вы, месье Бурак. Нон там, слева от вас, стоит пепельница. Оживите-ка ее, помогите ей высказаться.

- Не понимаю, при чем тут я, - промолвила пепельница.

- Вот и мы ни при чем, - ответил Бурак и покраснел от удовольствия: ему удалось разговорить пепельницу, не разжимая губ.

- Вы нам больше ничего не скажете, месье Кузен?

- Людям не хватает святого эгоизма. Например, есть у меня один знакомый, некий Жалько, мы иногда встречаемся в кафе. Разговаривать не разговариваем, обычно молчим, но по-дружески. И вот как-то раз он на меня посмотрел и, должно быть, увидел в моих глазах что-то особенное, светлое. Подходит ко мне и говорит: "У вас не будет четырехсот франков взаймы?" И, представляете, протягивает руку! Слава Богу, у меня как раз были деньги. С тех пор я все время начеку. Чтобы не встретиться с ним. Как увижу на улице - сразу перехожу на другую сторону. Боюсь, как бы он не вернул долг. Но пока мы еще связаны. Такая игра стоит свеч!

- Позвольте заметить, что правительство все-таки тоже кое-что делает, - вмешалась кукла. - Есть специально отведенные места для инвалидов.

- Вообще-то лично я собираюсь жениться, - объявил я, став в позу. - Мы уже много месяцев ездим в одном лифте. Моя невеста - девушка мечтательная, романтическая, с развитым воображением, дитя тропиков, с такой, сами понимаете, все время боишься оказаться не на высоте. Но что такое лифт: пара минут - и все, разочаровать не успеешь, и репутация не пострадает. Я имею в виду не свою репутацию, а репутацию любви. Пара минут в скоростном лифте ничего не нарушит. Но я не согласен с уборщиком из нашего управления, этот ни во что больше не верит или, еще хуже, верит совсем не в то. Человек, его жизнь и его средства выживания - не игрушки. Кажется, кому-то из великих франкоязычников принадлежит фраза: "Терпение и труд все перетрут". И действительно, только благодаря терпению и усердию родителей мы живем в этом мире. В мире изобилия и высокого уровня всеобщих благ на душу.

- Месье Укор, прошу вас.

Укор был моложавый, но худосочный, изрядно потрепанный потребитель с замашками опального аристократа. Знаете таких? Человек обижен на весь мир, оскорблен необходимостью быть тем, что он есть, и вынужден терпеть эту несправедливость. Про себя, не делясь ни с кем - не из жадности, л скорее из жалости, - я прозвал его Вечным Укором. Я ему вполне сочувствовал и однажды, пожимая руку, пошутил:

- Что делать, не всем же быть резедой или королевским кондором.