Из переписки видно, что Гессе и Т. Манн решительно выступали против попыток натравить их друг на друга, предпринимавшихся уже после разгрома фашизма определенными кругами в ФРГ. Они резко критиковали политику милитаризма и реваншизма, проводившуюся руководством этой страны. Т. Манн и Г. Гессе были братьями по духу, коллегами по литературному делу и соратниками на поприще публицистики. Обмениваясь мнениями по поводу своих сочинений, они - особенно в поздний период - отмечали их поразительное сходство, родственность замысла и воплощения. "Трудно представить себе что-либо более похожее, - писал Т. Манн по поводу "Доктора Фаустуса" и "Игры в бисер", - и в то же время близость разительная: так бывает только между братьями".
Чрезвычайно интересна и поучительна переписка Гессе с одним из своих менее именитых корреспондентов - Генрихом Вигандом (1895-1934). Виганд как бы присутствовал при рождении крупнейших произведений Гессе - романов "Степной волк" и "Нарцисс и Златоуст", повести "Паломничество в страну Востока" - и был одним из первых, кто квалифицированно и доброжелательно отозвался на их выход в свет. В Виганде Гессе нашел знатока, тонкого ценителя и умелого истолкователя своего творчества. Он называл его "идеальным читателем", прислушивался к его советам и в то же время деликатно и незаметно совершенствовал литературный вкус своего младшего коллеги.
Переписка между ними составила объемистый том, который читается как "роман" одной дружбы. Есть в этом романе своя завязка, свои конфликты и подводные течения, есть кульминация и трагический финал, вызванный скоропостижной смертью Виганда в антифашистской эмиграции. Есть и очень выпукло - далеко не в каждом романе встретишь такое, - очерченные характеры "героев"; мягкий, но неуступчивый в принципиальных вопросах Гессе и страстный, увлекающийся, чутко реагирующий на тончайшие колебания в настроениях партнера Виганд.
Гессе ввел Виганда в круг своих самых близких друзей. Лейпцигский журналист и музыкальный критик становится чем-то вроде полпреда Гессе в Германии - следит за критическими отзывами о книгах Гессе, пишет о нем сам. Особенно интересна его рецензия на "Паломничество в страну Востока". Писатель сам попросил Виганда написать о ней и "разрушить легенду о чахлом романтике и идиллике" Гессе. Виганд первым указал на то, что повесть о судьбах гуманизма и культуры, о нелегких судьбах мужественных и бескорыстных служителей духа ничего общего не имеет с романтической тоской по идеализированному прошлому, что она устремлена в будущее, продиктована заботой о его духовной наполненности. В нелегком для восприятия произведении критик почувствовал боль о неудавшейся немецкой революции 1918 года, увидел намек на то, что именно социальная революция призвана осуществлять непрерывность развития культуры. Более того, Виганд смело сопоставил повесть о разрушении и возрождении тайного союза служителей человечности и красоты с некоторыми тенденциями молодой советской литературы, с "современным русским романом о разрушении и восстановлении производственного коллектива". И Гессе остался доволен таким толкованием. "Все, что в Вашем эссе касается политики и актуальности, сказано, по-моему, отлично, ясно и в то же время тактично, я рад этому и благодарю Вас".
Если в первые годы переписки в центре диалога между писателем и критиком стоят вопросы литературы, то с начала 30-х годов в письма врывается тревожное дыхание истории. Виганд был членом Социал-демократической партии Германии, был связан с организованным рабочим движением и находился в гуще политической борьбы. Отголоски этой борьбы все отчетливее звучат на страницах писем. Вначале Гессе отмалчивается в ответ на рассказы своего Лейпцигского корреспондента о политической активности, потом признается, что испытывает к немецким социал-демократам чувство, граничащее с брезгливостью. "По своим взглядам я куда больший социалист, чем вся редакция газеты "Форвертс"." (Характерно, что эту газету - орган СДПГ, - название которой означает по-русски "Вперед", Гессе называет не иначе, как "Рюквертс", т. е. "Назад".) Он разделял "антипатию коммунистов к немецким меньшевикам", к партии соглашателей, предавших народ в канун первой мировой войны, предавших немецкую революцию и ее вождей. "Я не революционер по натуре, видит бог, но уж коли дело дошло до революции и до захвата власти, то надобно принимать все всерьез и действовать".
Нужно отметить, что в оценке напряженной ситуации в канун захвата власти фашистами "пацифист" и "индивидуалист" Гессе оказался прозорливее и решительнее Виганда, который единственным надежным бастионом против национал-социализма считал даже не собственную партию, а... католицизм. Гессе же, размышляя о силах, которые могли бы спасти Германию, с надеждой смотрит на Восток. "Коммунистический переворот, только не точная копия московского - вот что, как мне представляется, было бы единственным настоящим решением, но в нашей стране, кажется, сильны всегда только те партии, что не имеют ничего общего с современностью". Так в неожиданном свете предстает в этой переписке политический облик Германа Гессе.
Читать дальше