Оскар Уайльд - Портрет Дориана Грея [сборник]

ДЖЕК. Что именно – моду или сторону?

ЛЕДИ БРЭКНЕЛЛ ( строго ). Если понадобится – и то и другое. Каковы ваши политические взгляды?

ДЖЕК. Признаться, у меня их нет. Я либерал-юнионист.

ЛЕДИ БРЭКНЕЛЛ. Ну, их можно считать консерваторами. Их даже приглашают на обеды. Во всяком случае, на вечера. А теперь перейдем к менее существенному. Родители ваши живы?

ДЖЕК. Нет. Я потерял обоих родителей.

ЛЕДИ БРЭКНЕЛЛ. Потерю одного из родителей можно рассматривать как несчастье, но потеря обоих, мистер Вординг, похожа на небрежность. Кто был ваш отец? Видимо, человек состоятельный. Был ли он, как выражаются радикалы, представителем крупной буржуазии или происходил из аристократической семьи?

ДЖЕК. Боюсь, не смогу ответить вам на этот вопрос. Дело в том, леди Брэкнелл, что я неточно выразился, сказав, что я потерял родителей. Было бы вернее сказать, что родители меня потеряли… По правде говоря, я не знаю своего происхождения. Я… найденыш.

ЛЕДИ БРЭКНЕЛЛ. Найденыш!

ДЖЕК. Покойный мистер Томас Кардью, весьма добросердечный и щедрый человек, нашел меня и дал мне фамилию Вординг, потому что у него в кармане тогда был билет первого класса до Вординга. Вординг, как вы знаете, это морской курорт в Сассексе.

ЛЕДИ БРЭКНЕЛЛ. И где же этот добросердечный джентльмен c билетом первого класса до Вординга нашел вас?

ДЖЕК ( серьезно ). В саквояже.

ЛЕДИ БРЭКНЕЛЛ. В саквояже?

ДЖЕК ( очень серьезно ). Да, леди Брэкнелл. Я был найден в саквояже – довольно большом черном кожаном саквояже с прочными ручками – в самом обыкновенном саквояже.

ЛЕДИ БРЭКНЕЛЛ. И где именно этот мистер Джеймс или Томас Кардью нашел этот самый обыкновенный саквояж?

ДЖЕК. В камере хранения на вокзале Виктория. Ему выдали этот саквояж по ошибке вместо его собственного.

ЛЕДИ БРЭКНЕЛЛ. В камере хранения на вокзале Виктория?

ДЖЕК. Да, на Брайтонской платформе.

ЛЕДИ БРЭКНЕЛЛ. Платформа не имеет значения. Мистер Вординг, должна признаться, я несколько смущена тем, что вы мне сообщили. Родиться или пусть даже воспитываться в саквояже, независимо от того, какие у него ручки, я бы хотела назвать забвением всех правил приличия. Это напоминает мне худшие эксцессы времен Французской революции. Полагаю, вам известно, к чему привело это злосчастное возмущение. Что касается места, где был найден саквояж, то хотя камера хранения и может хранить тайны нарушения общественной морали – что, вероятно, и бывало не раз, – но едва ли она может обеспечить прочное положение в обществе.

ДЖЕК. Но что же мне делать? Не сомневайтесь, что я готов на все, лишь бы обеспечить счастье Гвендолен.

ЛЕДИ БРЭКНЕЛЛ. Я настоятельно рекомендую вам, мистер Вординг, как можно скорей обзавестись родственниками – постараться во что бы то ни стало обрести хотя бы одного из родителей – все равно, мать или отца, – и сделать это еще до окончания сезона.

ДЖЕК. Но право, я не знаю, как за это взяться. Саквояж я могу предъявить в любую минуту. Он у меня в гардеробной, в деревне. Может быть, этого вам будет достаточно, леди Брэкнелл?

ЛЕДИ БРЭКНЕЛЛ. Мне, сэр! Какое это имеет отношение ко мне? Неужели вы воображаете, что мы с лордом Брэкнеллом допустим, чтобы наша единственная дочь – девушка, на воспитание которой положено столько забот, – была отдана в камеру хранения и обручена с саквояжем? Прощайте, мистер Вординг! ( В негодовании величаво выплывает из комнаты .)

ДЖЕК. Прощайте!

В соседней комнате Алджернон играет свадебный марш.

( В бешенстве подходит к дверям .) Бога ради, прекрати эту идиотскую музыку, Алджернон! Ты совершенно невыносим.

Марш обрывается, улыбаясь, вбегает Алджернон.

АЛДЖЕРНОН. А что, разве не вышло, дружище? Неужели Гвендолен отказала тебе? С ней это бывает. Она всем отказывает. Такой уж у нее характер.

ДЖЕК. Нет! С Гвендолен все в порядке. Что касается Гвендолен, то мы можем считать себя помолвленными. Ее мамаша – вот в чем загвоздка. Никогда не видывал такой мегеры… Я, собственно, не знаю, что такое мегера, но леди Брэкнелл – сущая мегера. Во всяком случае, она чудовище, и вовсе не мифическое, а это гораздо хуже… Прости меня, Алджернон, я, конечно, не должен был так отзываться при тебе о твоей тетке.

АЛДЖЕРНОН. Дорогой мой, обожаю, когда так отзываются о моих родных. Это единственный способ как-то примириться с их существованием. Родственники – скучнейший народ, они не имеют ни малейшего понятия о том, как надо жить, и никак не могут догадаться, когда им следует умереть.