Эрнст Гофман - Магнетизер (другой перевод)

Оттмар намеревался закончить свой рассказ, как вдруг Мария с глухим криком упала без чувств на руки поспешно подбежавшего Биккерта. Барон в ужасе вскочил, Оттмар устремился на подмогу Биккерту, и вдвоем они уложили Марию на диван. Мертвенная бледность разлилась по ее лицу, ни следа жизни не было в искаженных судорогой чертах.

- Она мертва! мертва! - вскричал барон.

- Нет! - воскликнул Оттмар, - она должна жить, обязана жить. Альбан поможет.

- Альбан! Альбан! Он что же, умеет воскрешать мертвых? - выкрикнул Биккерт; в этот миг дверь отворилась и вошел Альбан. С присущей ему величавостью он молча приблизился к бесчувственной девушке. Барон, пылая гневом, смотрел ему в глаза - никто не мог вымолвить ни слова. Альбан видел как будто бы только Марию; взгляд его был прикован к ней.

- Мария, что с вами? - торжественным тоном произнес он, и по нервам ее пробежал трепет. Тогда он взял ее руку. И, не отрывая взора от девушки, сказал: - Отчего вы так испугались, господа? Пульс слабый, однако ж ровный, а в комнате дымно, велите открыть окно, Мария тотчас оправится от пустячного, ничуть не опасного нервического припадка.

Биккерт выполнил его распоряжение, и Мария открыла глаза; взгляд ее упал на Альбана.

- Оставь меня, ужасный человек, я хочу умереть без мук, - едва внятно пролепетала она и, отворотившись от Альбана, спрятав лицо в диванные подушки, погрузилась в глубокий сон, как можно было заметить по тяжкому ее дыханию. Странная, жутковатая улыбка скользнула по лицу Альбана; барон вздрогнул, казалось, он хотел сказать что-то резкое. Альбан пристально взглянул на него и проговорил тоном, в котором при всей его серьезности сквозила толика издевательской иронии:

- Спокойствие, господин барон! девочка слегка нетерпелива, но, когда она пробудится от своего благотворного сна, что произойдет завтра ровно в шесть часов утра, нужно дать ей вот этих капель, отсчитавши их точно двенадцать, и все будет забыто. - Он вынул из кармана скляночку, протянул ее Оттмару и медлительным шагом вышел из залы.

- Вот вам и чудодей-целитель! - вскричал Биккерт, когда спящую Марию перенесли к ней в комнату и Оттмар покинул залу. - Проникновенный взор духовидца... торжественные манеры... пророческие предсказания... скляночка с чудодейственным эликсиром... Я только и смотрел, как бы он вроде Шведенборга{173} не растаял в воздухе на наших глазах или уж хотя бы как Байрейс не вышел из залы во фраке, вдруг ставшем из черного алым.

- Биккерт! - отозвался барон, который, недвижно и молча сидя в креслах, наблюдал, как уносили Марию. - Биккерт! что сделалось с нашим веселым вечером! Правда, в глубине души я предчувствовал, что еще сегодня со мною приключится несчастие, более того, что я по совершенно особому поводу увижу Альбана... И как раз в тот миг, когда Оттмар вел о нем речь, он явился, ровно всемогущий добрый гений. Скажи мне, Биккерт! не через эту ли дверь он вошел?

- В самом деле, - отвечал Биккерт, - мне только теперь вспомнилось, что он, будто второй Калиостро{173}, заморочил нам голову, а мы с перепугу и в суматохе даже и не заметили; я же сам запер изнутри единственную дверь в переднюю, вот ключ... впрочем, однажды я все-таки оплошал и оставил ее открытой. - Биккерт попробовал дверь и, вернувшись, со смехом воскликнул: Ну аккурат Калиостро - дверь крепко-накрепко заперта, как и раньше.

- Гм, чудодей-целитель постепенно превращается в обыкновенного штукаря, - заметил барон.

- Увы, - откликнулся Биккерт, - Альбан повсюду слывет умелым лекарем, и ведь правда, когда наша Мария, до той поры вполне здоровая, захворала тяжким нервным недугом и все средства оказались бессильны, именно Альбаново магнетическое врачеванье в считанные недели исцелило ее... Ты с неохотою решился на это, лишь после долгих уговоров Оттмара, а еще потому, что ты видел, как прелестный цветок, всегда дерзко и вольно тянувшийся головкою к солнцу, день ото дня хиреет.

- По-твоему, я правильно поступил, поддавшись на уговоры Оттмара? спросил барон.

- Тогда - конечно, - ответил Биккерт, - но дальнейшее присутствие Альбана не очень-то мне по душе, а что до магнетизма...

- Его ты целиком и полностью отвергаешь, - перебил барон.

- Отнюдь, - сказал Биккерт. - Мне вовсе незачем лицезреть вызванные им явления, я и так верю, более того, я слишком явственно чувствую, что в нем заключены чудесные соотношенья и сопряженья органической жизни целой природы. Однако все наши знания об этом были и будут отрывочны, и если бы человек обрел полную власть над этой глубокою тайной природы, то я бы решил, что мать ненароком обронила резец, коим она изваяла немало прекрасного на радость и усладу своим детям, а дети нашли его, но в слепом стремлении подражать матери в лепке и ваянии только покалечили им себя.