Вольфганг Шрайер - Похищение свободы

Он регулярно выезжал с нами за город, где проводил различные занятия. Говорил он мало, часто употреблял жаргонные словечки, а слова «совет» или «указание» настойчиво заменял словом «ориентировка». Часто употреблял он едкие словечки и выражения, особенно когда в чем-то упрекал нас.

Тех, кто находился на легальном положении, он собирал дважды в неделю. На этих встречах мы обсуждали военно-политические вопросы, он рассказывал нам о том, как нужно планировать различные акции, а однажды мы попытались разыграть штурм дворца правительства. Это занятие проводилось на ящике с песком и давало нам возможность приобрести кое-какие практические навыки, которые должны были пригодиться в случае, если бы пришлось взять в руки оружие, припрятанное до поры.

— Настоящему бойцу необходимо иметь при себе 14 патронов и 65 центаво (пачка патронов стоила в то время 5 центаво), твердую руку и веру в то, что лучший способ обороны нападение.

Помимо этого Рафаэль учил нас отступать в случае необходимости, уметь скрываться в толпе, используя дома и сады, вскочить в первое попавшееся такси, а проехав на нем немного, быстро пересесть в подъехавший к остановке автобус, чтобы затеряться среди пассажиров.

О дальнейшем лучше было бы не вспоминать. Что произошло в тот день? В какой последовательности? Мне кажется, наши руководители потерпели тогда двойной удар.

Все началось с заявления хунты, которая пообещала провести в марте 1966 года демократические выборы, именно такие, о каких, мол, мечтает народ, с тем чтобы 30 июня передать власть в руки свободно избранного правительства. Режим как бы намеревался самораспуститься! Все это показалось до того нелепым, что мы дружно расхохотались. Однако были и такие, кто воспринял это обещание вполне серьезно. В действительности же это был всего лишь трюк, к которому главарям хунты порекомендовали прибегнуть из Вашингтона.

Одновременно мы услышали о бомбардировках Сьерры-де-лас-Минас, где скрывались противники режима, и об арестах в других департаментах. Как бы там ни было, а хунта, перед тем как сойти со сцены, о чем тогда никто и мечтать не мог, старалась нанести нам удары потяжелее.

Началась страшная суматоха. Режим настолько ослабил цензурные ограничения, что зашевелились все, кроме нас. За одну ночь предвыборные плакаты отпечатали консерваторы и либералы, активизировавшиеся после трех лет безделья. Асфальт, стены домов, рекламные щиты были сплошь исписаны лозунгами. В страну понаехали иностранные корреспонденты, чтобы подивиться чуду, а представители армии и полиции тактично отошли на второй план. В конце концов предвыборная лихорадка захватила и нашу партию. Имевшиеся в Центральном Комитете правые высказали предложение последовать примеру либералов и взять курс на легальность.

В последнюю неделю января состоялось совещание штаба Повстанческих вооруженных сил, на которое вместе с членами департаментского комитета, возглавляемого Рафаэлем, пригласили и меня в качестве организатора финансовых операций. Как делегат Сопротивления я выслушал доклады о положении дел в стране, которые сделали представители двенадцати различных групп. Во всех выступлениях преобладало мнение, что необходимо усилить борьбу.

На совещании обсуждались в основном два пункта: отношение к выборам и выработка стратегии и тактики борьбы на новом этапе. Мы опасались, что пользы от этого совещания для нас лично не будет, поскольку совершенствование структуры нашей организации могло привести лишь к ее деконспирации, а что касается выборов, тут мы были твердо убеждены: это не что иное, как новый обман, притом самый беспардонный. И надо было попытаться снять шоры с глаз тех, кого лживые обещания ввели в заблуждение.

Перед началом совещания многие говорили о том, что выборы необходимо использовать для мобилизации народных масс. В общем, за это выступали все, но, когда зашел разговор о том, как это сделать, разгорелись жаркие споры.

— Дела наши плохи, — заявил Паскуаль, мужественный боец, индеец по национальности. — В районах, где мы базируемся, полно либералов…

Монтес заметил, что у них, в восточных районах, бесполезно призывать людей голосовать «против», поскольку противнику путем запугивания удалось привлечь избирателей на свою сторону.

Я лично заявил, что, конечно, в провинции совершенно другие условия, чем у нас, в столице, где власти не оказывают на избирателей явного давления. Однако Рафаэль с моим мнением не согласился. Сам он решительно выступил за бойкот выборов, но его речь только усилила настроения неуверенности, царившие среди нас.