Джон Голсуорси - Из сборника ''Маленький человек' и другие сатиры'

После этого я часто виделся с ним. Иногда мы ходили вместе покупать какую-нибудь еду для его кошек, которых, кажется, становилось все больше. Он только и говорил, что о своих питомцах, о чудесах природы и о той поре в его жизни, когда он играл на флейте в театре "Хармони". Старик был без работы, если не ошибаюсь, больше десяти лет. И когда его об этом спрашивали, только вздыхал:

- Пожалуйста, оставим это!

Его хозяйка с бугристым лицом никогда не упускала случая поговорить со мной. Она была из тех женщин, которые всегда поступают по совести, но потом негодуют и злятся на свою совестливость.

- Я никуда не хожу, - говорила она.

- А почему?

- Не могу оставить дом.

- Но ведь дом не убежит.

А она, бывало, уставится на меня, будто думает, что дом и в самом деле может убежать, и повторяет:

- Ах, я никуда не хожу! Поистине шотландский темперамент!

Однако, несмотря на бойкий нрав, жилось ей, видимо, нелегко: вечно надо было что-то убирать, мыть, чистить, выбегать к двери на звонки, безвыходно сидеть дома и самой удивляться, зачем она держит у себя этого старика. Точно так же и ему жилось нелегко: надо было ходить по улицам, подбирать бездомных животных, всюду отыскивать чудеса природы и называть ее странной женщиной. Казалось, только умершая девочка связывает их.

И все же, когда в июле я снова зашел к ним, хозяйка была очень расстроена. Оказалось, что еще три дня назад бедный старик серьезно заболел.

- Он там, у себя, - сказала она. - Ни к чему не притрагивается. Я уверена, что он сам во всем виноват - все эти годы отказывал себе в еде ради своих кошек. Я сегодня выгнала вон этих мерзких тварей; духу их здесь больше не будет.

- Напрасно вы это сделали, - сказал я. - Это только огорчит его.

Она вскинула голову.

- Ха!.. Не знаю, зачем я вообще держала его у себя столько лет вместе с этими птицами и кошками, которые загадили весь дом. А теперь он лежит там и бормочет что-то совсем непонятное. Он заставил меня написать какому-то мистеру Джексону, в какой-то театр. Нет у меня никакого терпения. Да еще этот плюгавый снегирь все время торчит у него на подушке! Я бы и с ним расправилась, попадись только он мне в руки.

- А что говорит доктор?

- Двухстороннее воспаление легких. Наверно, промочил ноги, когда гонялся за какой-нибудь бездомной тварью. Мне теперь приходится за ним ухаживать. Его нельзя оставлять одного.

Когда я вошел к нему в комнату, он лежал совсем тихо. Солнечный свет падал на его постель, а снегирь и вправду сидел на подушке. От сильного жара у старика пылали щеки, и поэтому лицо его казалось еще краснее обычного. И он не то чтобы бредил, но и не владел полностью своими мыслями.

- Мистер Джексон!.. Он скоро приедет... Мистер Джексон! Он это сделает для меня. Я вправе попросить его, раз уж приходится умирать... Странная женщина!.. Мне не хочется есть!.. Только бы вздохнуть...

Тут снегирь вспорхнул с подушки и стал кружить по комнате, очевидно, напуганный непривычными тревожными нотками, прозвучавшими в голосе хозяина.

Старик, должно быть, узнал меня.

- Кажется, я умираю, - сказал он. - Я очень ослабел... Как хорошо, что некому горевать обо мне... Хоть бы он пришел поскорее... Пожалуйста... - Тут он с трудом приподнялся на постели. - Пожалуйста, уберите эту сетку с окна... чтобы мои кошки могли вернуться... Она их прогнала. Я хочу, чтоб он пообещал взять их к себе... и этого маленького забияку... чтоб кормил их на мои деньги, когда я умру...

Понимая, что такое волнение для него опасно, я убрал сетку. Тогда он снова упал на подушку и сразу же успокоился. Вскоре все его кошки, одна за другой, крадучись, влезли в окно и, спрыгнув на пол, расселись у стены. А снегирь, как только он умолк, вернулся на подушку.

Старик, не отрываясь, смотрел на солнечные блики, игравшие на его постели, и глаза его излучали какое-то неземное сияние.

- Видели ли вы что-нибудь более прекрасное, чем этот солнечный свет? тихо, но вполне внятно спросил он. - Это поистине чудо природы!

Затем он не то забылся, не то впал в оцепенение. А я продолжал сидеть у окна, чувствуя облегчение и в то же время несколько обиженный тем, что заботу о кошках и снегире поручили не мне.

Вскоре с улицы донесся шум легковой машины. И почти сразу же в комнате появилась хозяйка. Эта женщина, всегда такая резкая и порывистая, вошла совсем тихо и сказала шепотом:

- Он приехал.

Я вышел навстречу гостю и увидел человека лет шестидесяти, в черном пиджаке и ярком жилете, из карманчика которого свисала золотая часовая цепочка, в светлых брюках, лакированных ботинках и глянцевитой шляпе. У него было пухлое, красное лицо и нафабренные седые усы. Казалось, весь он лоснится, только глаза были тусклые, с желтоватым налетом, как у человека, страдающего болезнью печени.