Джон Голсуорси - Сильнее смерти

Будь что будет! Только бы он вернулся к ней таким, каким был раньше! Она не задавала ему вопросов - куда или к кому он поедет.

Тэнбриджские источники - это очаровательное чистилище, где люди, ушедшие в отставку, готовят свои души к окончательной отставке, - дремлют на холмах, вытянувшись длинными рядами одинаковых вилл. Здешние луга и леса не настолько выжжены солнцем, чтобы отставные стремились удирать отсюда летом к морю. Они продолжают делать покупки в "Пентайле", разгуливают по холмам или размахивают клюшками для гольфа в травянистых парках, пьют чай в гостях друг у друга и ходят по многочисленным церквам. Все они так или иначе отставлены от жизни и, ожидая предуказанного дня, только стараются оттянуть его подольше.

Джип и ее отец занимали номер в отеле, где он мог принимать ванны и пить воду, не поднимаясь в гору. Это было второе его лечение, при котором она присутствовала после Висбадена - шесть лет назад! Она чувствовала себя другой, совершенно другой! Тогда она как бы пила жизнь маленькими глотками, от каждого напитка понемногу; теперь это был какой-то один долгий глоток, но жажда оставалась неутоленной.

Она жила ожиданием почты, и если, случалось, не было письма, у нее опускались руки. Сама она писала каждый день, иногда даже по два раза, но потом рвала второе письмо, вспомнив, для чего пошла на эту разлуку. В первую неделю его письма были ровными, спокойными; во вторую они стали пылкими, в третью - капризными: он то с надеждой смотрел на будущее, то впадал в уныние; и письма становились все короче. В эту третью неделю приехала тетушка Розамунда. Она стала верной сторонницей Джип в ее новом положении. Насчет Фьорсена она решила твердо: туда ему и дорога! Она была определенно невысокого мнения о мужчинах, а также о брачных законах; на взгляд тетушки Розамунды, всякая женщина, которая наносила удар в этом направлении, была чем-то вроде героини; тетушка забывала, что Джип, по сути дела, была далека от желания атаковать брачные законы или что-либо подобное. Аристократическая и бунтарская кровь тетушки Розамунды кипела ненавистью к тем, кого она называла "ханжами", кто еще считал женщину собственностью мужчины. Видимо, именно это и заставило ее остеречься, поставить себя самое в подобное положение.

Она привезла Джип новости.

- Я шла по Бонд-стрит мимо той кондитерской, - ты знаешь, дорогая, где продают эти особые тянучки... И как ты думаешь, кто из нее вышел? Мисс Дафна Уинг и наш друг Фьорсен - он выглядел довольно-таки мрачно! Он подошел ко мне со своей маленькой дамой, которая смотрела на него глазами рыси. Право, милая моя, мне даже стало его жаль. У него был этот его голодный взгляд; а она, видно, ест за двоих! Он спросил меня, как ты поживаешь. "Когда вы ее увидите, - сказал он, - передайте ей, что я ее не забыл и никогда не забуду. Но она была совершенно права: я подхожу только вот для таких". И он так посмотрел на эту девушку, что мне просто стало не по себе. Потом он поклонился, и они ушли, она - сияющая, как медный грош, а он... Право мне стало его жаль.

Джип сказала спокойно:

- Не надо его жалеть, тетушка; он всегда сам себя пожалеет.

Тетушка Розамунда замолчала, она была немного шокирована. Эта славная женщина не испытала жизни с Фьорсеном!

В тот самый день Джип сидела под навесом на лугу и думала все о том же: "Сегодня четверг - еще одиннадцать дней!" Неожиданно перед нею выросли три фигуры - мужчины, женщины и некоего животного, по-видимому, собаки. Любовь человека к красоте и его тираническая власть привели к тому, что нос собаки оказался вывороченным, уши были наполовину обрезаны, хвост стал короче на добрых три дюйма. У собаки была одышка, и ходила она переваливаясь. Послышался голос:

- Здесь хорошо, Мэрайя. Здесь мы можем посидеть на солнце.

Это был голос, навсегда простуженный из-за частого пребывания у открытых могил. Джип узнала мистера Уэгга. Он сбрил бороду, оставив лишь бакенбарды, а миссис Уэгг - та необыкновенно раздобрела. Они устроились рядом с ней.

- Ты сядь здесь, Мэрайя, солнце не будет тебе бить в глаза.

- Нет, Роберт, я сяду тут. А ты сядь там.

- Нет, ты сядешь здесь.

- Нет, я не хочу. Сюда, Дакки!

Но собака, стоявшая на дорожке, не отрываясь, глядела на Джип. Мистер Уэгг посмотрел в ту сторону, куда уставилась собака.

- О! - воскликнул он. - Вот так сюрприз! - И, прикоснувшись рукой к соломенной шляпе, он протянул Джип другую, предварительно отерев ее о рукав. Пока она ее пожимала, собака подвинулась вперед и уселась на ее ногах. Миссис Уэгг тоже протянула руку в залоснившейся перчатке.