Борис Шахов - Черная шаль с красными цветами

- Я думаю, кто это там у речки шебуршит… А это Федя прибыл. С кем же?- Василий Дмитрич протянул руку Феде, одновременно внимательно глядя на Илью.- Товарища твоего не признаю что-то…

Илья молчал, не решаясь представиться. Они ведь заранее не условились, как отвечать на вопросы. Федя опередил, сказал первое, что пришло в голову:

- Это Яков Илья… Из Нэмдина. Зимой на Печоре остался и сейчас вот выходит,- соврал Федя, но все же покраснел.

Василий поздоровался и с Ильей.

- А чего в дом не зашли?

- Да вот,- оправдался Федя,- я сразу захотел лодку поглядеть, выдюжит ли двоих… Смолить придется.

- Смола есть, с пол-лукошка, хватит. Пойдемете поужинаем, а потом смолу возьмешь. Аксинья как раз коров подоила.- Василий пошел к дому, уверенный, что парни потянутся следом. Спросил, не оборачиваясь:-Так ты, Федя, решил на Троицу у бабки погостить?

- А когда Троица?

- Да послезавтра,- удивился Василий.- Или не слыхал?

- Забыл… Дядя Василь, если Троица послезавтра… мы уж не станем мешкать… Осмолим лодку и тронем.

- Но, полно, Федя, из-за Троицы, едрена корень, не голодом же себя морить, да еще в такой дороге.

- Мы не голодны. Недавно в верхней избушке перекусили, да и с собой набрано…

- Ну-ну, от ужина грех отказываться. Да и поспеете вы на праздник. Речка еще не обмелела, сплаваете. Но коль время дорого, идем, кочергу дам и смолу. И весла, конечно.

Федя вернулся к речке, нагруженный, а у Ильи уже костер пылал. Федя выбрал камень побольше, положил в огонь нагреваться, туда же сунул кочергу, рукоять кочерги пристроил на другой камень, в стороне от огня. Потом начал аккуратно сыпать порошковую смолу по уступочке, в сшив лодочных досок.

- Илья, ты не сердишься, что я тут про тебя напридумал?

- Да нет, Федя, ты меня просто выручил. Все правильно.

- Чешется всем узнать, кто, да что, да как-откуда… Опять ведь, станут приставать, что и делать-то? Коми слова ты говоришь смешно, сразу узнают, не нэмдинский ты вовсе…

- Не знаю, как и быть,- пожал плечами Илья.- Выходит, мне надо помалкивать…

Федя вытащил из костра кочергу - гнутая головка стала красной и приложил раскаленный конец к смоле на досках. Мелкая крошечная смола зашипела и вспыхнула белым дымом, растеклась по щелям черным ручейком.

- Совсем не говорить тоже нехорошо, не глухонемой ведь, рассуждал Федя.- А вот ты вполне можешь быть заикой…

Илья смотрел непонимающе.

- Ну, ме…ме…му…ны…ня. Aгa? Раз спросят да второй спросят, быстро надоест твое ныканье. Понял? - Ну ты и хитрый лис,- рассмеялся Илья.

- А как же! Охотник ведь!

Наверху, на обрыве, с крынками в руках появились две девочки, Саня и Лиза, дочки Василия. Спустились к речке, подошли.

- Федя, матушка вам молока прислала,- протянула Саня свою крынку Феде, с которым уже была знакома, а Лиза с опаской подала молоко чужому человеку с бородой.

Две сестренки стояли рядом. Босоногая, в длинном шушуне из домотканого холста, Лиза была по плечо своей сестре. Федя даже удивился: как выросла с прошлой весны Саня! Волосы ее, похожие на очесанный лен, заплетены в две косы, два зовущих бугорка мягко приподнимали платье на груди, шерстяные узорчатые чулки плотно обтянули полные икры ног. Год не виделись, а поди ты, не узнать девку…

- С-с-па…си-ббо,- начал входить в новую роль Илья и кивнул благодарственно Лизе. Федя не выдержал и фыркнул, даже молоко расплескал. Лиза испуганно прижалась к старшей сестре.

- Не пугайтесь. Илья хороший человек, только говорить ему тяжко, заикается он, от рождения с ним такое.

Федя вытащил из мешка каравай, отрезал ломоть:

- На, Лиза, угощайся ижемским хлебом.

Лиза смущенно протянула руку за гостинцем, но Саня прикрикнула на нее:

- У путников брать! Спятила, бессовестная! Лиза отдернула руку и спряталась за спину сестры. Но хоронилась она недолго, тут же выглянула и похвасталась:

- А у меня такое красивое платье, как у Сани, тоже есть, вот. В Троицу надену. Сегодня мама не дала. Говорит, рано мне еще невеститься.

Федя расхохотался от души, Илья поддержал его не очень уверенно, то ли не все понял, то ли не решил еще, надо ли заикаться, когда смеешься.

- А сколько ж годков тебе, Лиза?- спросил Федя.

- Мне - девять. Братику Васе три, Петру шесть, Ванеку двенадцать. А тебе, Федя, шестнадцать, и ты уже красивый и очень завидный жених…

Федя растерялся от таких откровений. Лиза, конечно, повторяла мнение взрослых, простецкая душа.

- А нашей Сане пятнадцать, и она уже невеста. Тут уже Саня не выдержала, повернулась, чтобы шлепнуть болтушку, но та кинулась бежать. Молоко выпили прямо из крынок, закусывая хлебом. И наелись, и времени, почитай, не потратили. И приступили смолить - кочерга раскалилась добела.