Альва Бесси - Антиамериканцы

После всего этого солдаты стали звать Бена «профессором», а при встрече приветствовали его словами: «Здорово, мертвая душа!» К сентябрю он стал местной знаменитостью, так как в клубе, библиотеке и в казармах появилось специальное солдатское издание его книги «Волонтер армии свободы».

Солдаты других подразделений искали встреч с Беном, который в то время проходил второй этап боевой подготовки, на этот раз в тринадцать недель — с июня до середины сентября. Это был прямой результат его просьбы о переводе в пехоту. Выслушав после своей лекции в полку похвалу генерала Шарпа, Бен набрался смелости и через голову непосредственных начальников обратился прямо к нему. Бен выразил ему признательность за одобрительный отзыв о лекции и заявил, что хотел бы перевестись из хозяйственного подразделения в пехотную роту, где он чувствовал бы себя значительно лучше.

Генерал Шарп удивленно поднял брови, губы его сжались.

— Вы хороший солдат, Блау, — сказал он, — и должны понимать, что с такими просьбами следует обращаться по команде.

— Так точно, сэр, — Блау чуть заметно улыбнулся. — Я подал соответствующий рапорт несколько недель назад.

Теперь улыбнулся и генерал.

— Я подумаю, сынок, — пообещал он.

Вскоре после разговора с Шарпом Бену предложили пройти основной курс боевой подготовки, а солдаты стали называть его «профессором» и по вечерам обращались к нему за разрешением самых различных споров: заходила ли речь о женщинах или о международной политике.

— Я как-то смотрел кинофильм, — рассказал однажды маленький жилистый пуэрториканец Коста. — Там был один сержант, кажется, его звали Луис Вольхейм. Дело было во время первой мировой войны. Как-то солдаты собрались в кружок, и Вольхейм говорит им: «Я думаю, что если бы собрать всех генералов и королей на большой ринг и заставить их лупить друг друга изо всех сил, то, возможно, и войн больше бы не было». Что ты на это скажешь, профессор?

Вопрос Косты вызвал полуторачасовую дискуссию о первой мировой войне и ее причинах, о приходе к власти Гитлера и преследовании евреев нацистами, об Испании и религии, о кинокартинах, о газетах, книгах и журналах, о том, как узнать, любит ли тебя девушка, об опасности венерических заболеваний и о целях новой войны.

На большинство вопросов Бен давал такие исчерпывающие ответы, что некоторые солдаты с удивлением спрашивали: «Откуда ты все это знаешь, профессор?» Но на этот последний вопрос он как раз и не мог ответить: во время таких дискуссий Бен убеждался, что не знает и половины того, что следовало бы знать. По вечерам он проводил много времени в гарнизонной библиотеке, жадно читая книги по самым различным отраслям знаний, начиная с алгебры и кончая философией йогов.

— Говорят, когда мы разобьем Гитлера и япошек, то будем драться с русскими. А ты как думаешь, Бен?

— Почему мы должны с ними воевать?

— Да ведь русские — коммунисты. Они не верят в бога и вообще ни во что не верят.

— А ты-то веришь в бога?

— И да и нет.

— Как это понять?

— Я думаю, бог, может быть, есть, иначе как же все произошло? Но я никогда не хожу в церковь.

— А какое тебе дело до того, что существуют миллионы людей, которые не верят в бога?

— Никакого, черт возьми! Пусть их верят во что хотят. Это же свободная страна, так ведь?

— Почему же надо драться с ними?

— Подожди. А почему русские побили бедных маленьких финнов? А что ты скажешь насчет Польши? Да и вообще: что такое коммунизм?

«Боже мой! — думал Бен. — Если бы только наши ребята не ограничивались чтением комиксов! Если бы можно было сделать интересными общеобразовательные лекции. Ведь сейчас они зевают и спят на них, тут же забывая все, что услышали. Если бы только кинокартины, которые они смотрят, знакомили их с действительностью, а не уводили в мир грез. „Если бы…“, „Если бы…“ Чего ты хочешь, Блау? Социализма? Да!»

В людях было так много настоящей доброты, так много человеческой порядочности! Но их представления настолько извращены ежедневной, ежечасной дезинформацией, недопониманием и нелепыми предрассудками, что порой просто трудно вообразить, что эту разнородную массу можно сплотить в единую армию, способную разгромить фашизм.

В то же время Бен знал, что сам дух армии, чувство ответственности за честь своего полка способны превратить таких людей в мужественных воинов. Американские солдаты храбро сражались во всех империалистических войнах, в которых им приходилось участвовать. Больше того, приученные к дисциплине, иногда неплохо воевали обыкновенные наемники и даже отъявленные фашисты.