Цви Прейгерзон - Когда погаснет лампада

Вот и лежит он в постели, шуршит страницами книг и журналов и диктует Вениамину третий том своей книги «Динамика». В это время Глаша занята велосипедом. За последние дни она настолько освоила науку езды, что предложила Вениамину поменяться местами. Пусть теперь он садится на неудобную раму, а она, Глаша, будет крутить педали. Ну не наглость ли? Однако нет ничего труднее, чем устоять перед уговорами таких нахальных девиц. Поддается наконец и Вениамин; скрепя сердце, соглашается он занять не подобающее сильному полу место. Глаша вскакивает в седло.

Велосипед, набирая скорость, катится со спуска и даже не разваливается на куски. Но ясно ведь, что такие шутки никогда не кончаются хорошо. Заднее колесо попадает на острый камень, слышен протяжный вздох порванной камеры и стук обода. Мост уже совсем рядом, но делать нечего — надо чинить колесо, а для начала найти место прокола. Они спускают велосипед к реке, опускают камеру в воду и смотрят, откуда пойдут пузырьки. Теперь надо ставить заплату. Вениамин вытаскивает из велосипедной кобуры клей, шкурку и кусочек резины.

Легкими и сердечными были их отношения. Каждый день поджидала девушка Вениамина — вернее, Вениамина и его велосипед. В течение года выучилась Глаша читать и писать. Андерсен оказался прекрасным учебником. Новые миры открылись перед нею. И хотя мама Настя продолжала вести прежнюю грешную и разгульную вдовью жизнь, к дочери не пристало ни капельки грязи и греха. Когда матерью овладевал очередной приступ безумия, Глаша просто сбегала из дома — было у нее несколько укромных уголков, полных Господнего благоволения.

В огороде росли помидоры и огурцы, картошка, арбузы и капуста. Глаша хорошо понимала язык чистой песчаной почвы, не скупилась на удобрения и полив. Как добрая мать, напевая про себя, расхаживала она между грядок, а любопытные овощи поглядывали на нее из-под листьев.

Каждое утро Глаша брала корзину и шла в лес за ягодами и грибами. Лесная земля любила ее не меньше огородной; к тому же девушка прекрасно знала скрытые места и всегда возвращалась с добычей.

В дупле большой старой сосны жила пара золотистых белок, о которых не знал никто, кроме Глаши. Она приносила белкам орехи, и те, еще издали заслышав ее шаги, вылезали из дупла и спускались к девушке. Получив гостинцы, белки тут же усаживались разгрызать их, сохраняя при этом на мордочках уморительно серьезное выражение. Похоже, они считали себя правительницами этой части леса.

Водила Глаша знакомство и с несколькими лесными куропатками. Иногда она приходила навестить их — для этого нужно было выходить очень рано, когда туман еще только начинал подниматься по стволам деревьев и между кустов. Птицы встречали ее приход свистом, клекотом и хлопаньем крыльев. Глаша любила лесных жителей, для каждого из них находилась у нее улыбка и особое, ему лишь посвященное слово. Она понимала разговор птиц и деревьев, шепот ветра, язык тумана, свет солнца. Природа пела свои песни в ее душе.

Нет, Глаша совсем не чувствовала себя одинокой. В часы материнского загула, когда во дворе дома начинали греметь дикие песни, переливы гармошки и грубые пьяные голоса, Глаша уходила в лес. Лес принимал ее как любящий отец, и девушка с облегчением прижимала голову к его огромным добрым коленям.

В начале века жил в Одессе-маме парень по имени Арик. На улице Старопортофранковской стоял двухэтажный дом, в нижнем этаже которого размещалась крошечная бакалейная лавка. Ею занимались родители Арика; сам он к пятнадцати годам умел лишь гонять голубей, а во всем остальном был полнейшим невеждой. Завет плодиться и размножаться был воспринят его папой и мамой как главное руководство к действию; результатом их усилий стала целая армия детей. Дать образование всем было решительно невозможно, поэтому не учили никого. Арик три года посещал хедер меламеда Ицика; легкомыслие не помешало ему научиться различать буквы и даже немного читать, хотя и через пень-колоду. О переходе в школу более высокой ступени речи не шло: синематограф, цирк, орехи и лимонад интересовали парня намного больше. Через несколько лет к этому списку добавились девушки.

Дурные увлечения требуют немалых денег. Это привело Арика в компанию одесских проходимцев, которые занимались подозрительными сделками по скупке и перепродаже краденого. Но он оставался там мелкой рыбешкой и никогда не пачкал рук грязными делами типа карточного шулерства и прочего откровенного мошенничества.