Мэгги О'Фаррелл - Там, где тебя ждут

– К саморазрушению, самокопанию, – невнятно поправил Лукас, опять что-то пережевывая.

– Да, именно так. Я могу понять, почему Клодетт увлеклась им, естественно, могу, однако он архетипичный очаровательный саморазрушитель. И он не в состоянии измениться. На каком-то уровне он чувствует, что не заслуживает ее, не заслуживает всего этого. Мне встречались раньше такие типы.

Далее произошло одновременно несколько событий. Дядя, раздраженно поерзав на стуле, положил ногу на ногу, а потом опять поставил на пол обе ноги, и при этом носком задел руку Мариты. Он произнес что-то очень быстро по-французски, Марите удалось разобрать только слова «l’enfant» и «ici» [64] «Ребенок» и «здесь» ( фр. ). , но она поняла, что ее присутствие обнаружили.

Правда, Паскалин это не остановило. Она просто перешла на французский:

– Évidemment cela veut dire qu’il y a une autre femme. Qui vit dans le Sussex peut-être. L’homme ne… [65] Очевидно, это означает, что у него есть какая-то другая женщина. Вероятно, она живет в Суссексе. Этот мужчина не… ( фр .)

– Oh, arrête, – проворчал Лукас, – arrête [66] О, прекрати… перестань ( фр .). .

– …peut pas résister, – невозмутимо продолжила Паскалин. – Nous devons nous demander comment protéger Claudette. Et s’il a dit à l’autre femme qui elle est et où elle habite. As-tv pensé à ça? [67] …в состоянии сопротивляться. Мы должны подумать, как защитить Клодетт. И если он встречался с другой женщиной, то кто она и где живет? Как ты думаешь? ( Фр. )

Паскалин не знала, поняла Марита, или забыла, что Клодетт и Ари тоже обычно говорили только по-французски. Марита росла, слушая этот язык, впитывая его с самого детства; он намотался на ее извилины так давно, сколько она себя помнила. Ведь это секретный язык ее матери и брата, того старшего, более смуглого и почти взрослого брата, который внезапно исчез из их дома, хотя раньше всегда жил с ними, в комнате напротив Мариты, и боль от этого неожиданного и непостижимого для Мариты исчезновения оказалась такой сильной, что иногда даже выплескивалась наружу. Порой эта боль заставляла девочку топать по саду и швырять комки грязи в стену, кидать камни в старый колодец, который папа наглухо забил досками, но все равно еще можно услышать отзвуки его глубины, если попасть в нужное место нужным камнем.

Марита выскочила из-под стола – размытая фигурка в носках, ночной рубашке и с распущенными косами – и, не обращая внимания на крики и увещевания дяди и бабушки, пронеслась по комнате, избегая столкновений с обстановкой, мимо детского манежа и печки, мимо собаки, которая, заметив ее стремительное бегство, подумала, что впереди ждет приключение, мимо скопившихся на кухне тарелок, и выбежала в заднюю дверь.

Втиснувшись в какие-то резиновые сапоги, она спрыгнула с потертых каменных ступеней крыльца и замерла на мгновение, балансируя на краю лужайки. Воздух был влажен, насыщен непролившимся пока дождем. Вершины гор окутаны бледно-серыми пушистыми шарфами.

Что делать, куда пойти? Можно забраться в осинник или прошлепать по ручью, покормить кур или залезть в домик на дереве, покачаться на старой покрышке, разжечь костер, залезть в волшебную берлогу, которую Ари сделал для нее прошлым летом, поискать в бочке с водой гладкие камешки или найти в тростнике один из хороших стеблей, из которых Лукас так ловко вырезает дудочки. Казалось, мир Мариты вдруг исполнился разнообразных и интересных возможностей. Как же выбрать одну из них, как решить, в какую сторону свернуть, стоя в саду с множеством чудесных местечек? Но в глубине ее существа разгорелся странный жгучий огонь, который явно не сможет потухнуть ни в одном из этих мест.

Она направилась бочком по тропинке, осторожно переставляя ноги. «Так ходят «украдкой», – объяснил ей отец. – Интересное словцо, верно?» – спросил он тогда, подмигнув, но сейчас она просто осторожничала, чтобы напоенные влагой цветы не цеплялись за подол. Ничто так не замедляло продвижения, как намокшая ночная рубашка. Дойдя до угла дома, Марита остановилась и старательно застегнула все пуговицы кардигана, до самого ворота. Казалось, еще совсем недавно было лето, когда она выходила в сад, не напяливая никаких лишних вещей, а мама кормила Кэлвина прямо на травянистом ковре лужайки, но теперь задул пронизывающий ветер, а дыхание оставляло в воздухе белые облачка.

И вот на глаза попался заколоченный колодец. Марита окинула его подозрительным взглядом, словно какого-то спящего врага. Она вспомнила, как папа взял из амбара несколько досок – увидев их, мама рассердилась, сказав, что хранила их для другого дела, – и закрыл влажное, поросшее мхом колодезное отверстие. Марита подумала, что еще помнит, как колодец выглядел раньше, когда им пользовались, просто поднимая крышку. Кто-то – может, Ари, или папа, или мама? – поднимал ее над колодцем, чтобы она могла разглядеть уходившую в землю глубину туннеля, и она даже видела, как оттуда на нее смотрела вверх далекая водяная девочка.