Мэгги О'Фаррелл - Там, где тебя ждут

– В нашей школе, – сказал консультант Ари в своем кабинете, – поощряются здоровые и коммуникабельные, командные качества. Мы придаем особое значение…

– В нашей школе, – перебил его Ари, – учатся безмозглые трутни, и их поощряют тупо заучивать прописные истины, дабы они могли воспроизвести ограниченный и эгоистичный родительский стиль жизни, принятый в среде белого среднего класса.

– Что ж, – вяло откликнулся консультант, – м-да, данная точка зрения…

– Учащиеся этой школы, – продолжил Ари, – потакая своим желаниям, достигли поразительных уровней в употреблении алкоголя, наркотиков и сексуальной распущенности, достигли в такой степени, что вы и весь ваш коллектив не могли бы даже представить. Однако вы предпочитаете не противостоять этому, не так ли? Вы не исследуете причины этих пороков. Вы не привлекаете к ответственности тех, кто продает марихуану и таблетки сомнительного происхождения и чистоты. Нет, вы предпочитаете возводить поклепы на двух учащихся, которые предпочли отстраниться от такого рода деятельности и создать отношения, совершенно…

– Мне сообщили, что вы провели ночь в ее комнате.

Ари пожал плечами.

– Вы отрицаете это?

– Нет, не отрицаю. Мы с Софи хотим быть вместе. Вы и ваши соглядатаи не сможете остановить нас.

– Ари, вы нарушаете правило.

– Да, если правило смехотворно.

– Это важное правило. Оно призвано защитить…

– А как насчет правил запрета употребления алкоголя или наркотиков или запрета воспитания полных и законченных занудных идиотов? Ведь каждый здесь виновен в нарушении этих правил. Каждый.

– За исключением, разумеется, вас и Софи?

Ари поднялся с кушетки. Он наклонился, чтобы взять с пола газету. А выпрямившись, покачал головой.

– Моя мать оказалась права, – проворчал он.

– Права относительно чего?

– Относительно школы, – ответил Ари, посмотрев консультанту в глаза и сделав широкий обобщающий жест рукой. – Относительно здешних порядков. Вас. Все здесь пытаются забить квадратные колышки в круглые дыры. Этой школе хорошее обучение пристало, как корове седло.

– Расскажите мне о вашей матери, – предложил консультант.

– Нет, – усмехнувшись, ответил Ари, – не расскажу. Я не хочу рассказывать вам о моей матери.

– Сотрудники говорят, что никогда не встречались с ней, что она не бывала в школе.

– Верно. И что из этого?

– Учителя говорят, что разговаривали с ней по телефону, но в школу приходили только ваш отчим, ваш дядя и пару раз ваша бабушка.

Ари возвел глаза к потолку и скрестил на груди руки вместе с газетой.

– Почему ваша мать не появляется в школе?

– Смутно догадываюсь, – ухмыльнулся Ари, – что ей не хочется встречаться с такими, как вы, людьми.

– Мне сообщили, что последние несколько дней вы вели с ней по телефону жаркие споры.

Ари закрыл глаза и покачал головой.

– Слышали, как вы высказывали предположения относительно местонахождений вашего отчима.

Консультант помедлил, ожидая услышать отклик Ари, но не дождался.

– Ваш отчим бросил вас? Все ли в порядке у вас дома? Ари, не страдает ли ваша мать от депрессии?

Ари пристально взглянул на него и начал смеяться. Обессилев от смеха, он согнулся пополам и, ухватившись за колени, слегка смял свои элегантные брюки.

– Почему вы смеетесь, Ари? Депрессия – серьезное заболевание, но оно лечится. Возможно…

– Больше всего меня поражает, по-моему, то, – заявил Ари, – насколько неверно вы все понимаете. Вы явно прочитали мои записи, старательно изучили их, но поистине удивительно то, что в итоге вы представили совершенно искаженную и ошибочную картину наших семейных дел. Право же, ваша последовательность в ошибочном понимании любых событий достойна похвалы. Итак, – заключил Ари, выпрямившись, – надеюсь, наш разговор закончен. Я возвращаюсь на урок истории. Adios [89] Прощайте ( исп .). .

Дверь за ним захлопнулась. Консультант глубоко вдохнул и выдохнул, мысленно очищая легкие и весь кабинет, как он надеялся, от присутствия этого слишком умного парня, от его враждебных выпадов и обширного лексикона.

Вооружившись ручкой, он написал сегодняшнюю дату в досье Ари. Но после этого глубоко задумался, осознав, что не имеет ни малейшего представления о том, какое писать заключение.

Дэниел, Бруклин, 1986

Дэниел толкнул дверь благотворительного магазина, зная, что сейчас сработает пружинный механизм и колокольчик взорвется резким двутональным звоном. Он попытался закрыть уши, но опоздал. Едва он переступил порог, трезвон колокольчика откликнулся гулом в его левом ухе.