Рубаи Хайям: Омар Хайям (проблемы и поиски)

Ни держава, ни полная злата казна -

Не сравнятся с хорошею чаркой вина!

Ни венец Кей-Хосрова, ни трон Фаридуна -- [К-013],[К-017],[Ф-001]

Не дороже затычки от кувшина!

(пер. Г. Плисецкий) [pli-0049]

Художественная структура здесь основана на едином принципе антитезы, одна антитеза (чарка вина -- держава, казна) сменяется другой (затычка от кувшина -- венец Кей-Хосрова, трон Фаридуна). Позиция лирического героя, казалось бы, не выражена, но вместе с тем совершенно ясно, что вино дано не в изображении его внешних качеств, зрительных особенностей, а в его сущностной характеристике, через оценку и эмоции лирического героя, хотя он и не фигурирует, а лишь подразумевается.

С точки зрения соотношения выразительности и изобразительности характерно следующее рубаи, также построенное на художественном сопоставлении контрастных явлений:

Стоит власти над миром хороший глоток.

Выше истины выпивку ставит знаток.

Белоснежной чалмы правоверного шейха [Ш-006]

Стоит этот, вином обагренный, платок.

(пер. Г. Плисецкий) [pli-0251]

Тема вина в стихах Хайяма заслуживает того, чтобы остановиться на ней подробнее. Часто Омара Хайяма трактуют как гедониста, бездумного певца вина и чувственных наслаждений. Возможно, начало такой трактовке положил отбор рубаи в переводе Фицджералда, но главную роль, безусловно, сыграло направленное восприятие читателей. Человек обладает особым чувством эстетического отбора: из океана разнообразных мыслей, гаммы чувств, предоставляемых в его распоряжение художественным текстом, он отбирает то, что ему по душе, по вкусу. Конечно, в четверостишиях Хайяма можно найти такие, которые допускают интерпретацию в гедоническом плане, например:

Нищий мнит себя шахом, напившись вина.

Львом лисица становится, если пьяна,

Захмелевшая старость беспечна, как юность.

Опьяневшая юность, как старость, умна.

(пер. Г. Плисецкий) [pli-0293]

В определенной мере с этими строками перекликаются некоторые стихи Рудаки:

Налей того вина, что, если капнет в Нил,

То пьяным целый век пребудет крокодил.

А если выпьет лань, то станет грозным львом,

Тем львом, что и пантер и тигров устрашил.

(Пер. С. Липкина)

Однако вино как поэтический образ у Хайяма и Рудаки имеет существенное отличие: в стихах основоположника персидско-таджикской поэзии и его современников вино является самостоятельным поэтическим "персонажем", выступает как нечто имманентное, самодовлеющее, оно предметно и вполне реально, У Хайяма же вино -вспомогательное поэтическое средство, служащее главным образом для раскрытия сущности лирического героя.

Трактовка темы вина у Омара Хайяма намного глубже, чем в известном классическом жанре хамрийат ("винная поэзия"), где описываются как само вино, так и его свойства. Вместе с тем Хайям далек и от суфийского понимания вина, согласно которому этот напиток рассматривается как средство (или как символ) экстатического исчезновения личности, отчуждения ее от всего земного для слияния с абсолютом, т.е. с богом.

Вино в стихах Хайяма -- поэтический образ, служащий ему средством самовыражения, самоутверждения и отчуждения от религиозных запретов. Для Хайяма вино -- символ земных радостей и борьбы с религиозным ханжеством, способ выражения протеста против существующей действительности, бунта против человеческой ограниченности.

В четверостишиях Хайяма встречаются некоторые традиционные поэтические изобразительные средства, однако они не являются определяющей чертой его стиля, они играют роль лишь вспомогательных художественных приемов для усиления выразительности, как, например, в следующих стихах:

Нежным женским лицом и зеленой травой

Буду я наслаждаться, покуда живой.

Пил вино, пью вино и, наверное, буду

Пить вино до минуты своей роковой!

(пер. Г. Плисецкий) [pli-0200]

Для художественных средств рубаи Хайяма характерно также преобладание функционального начала над зрительным. У предшественников Хайяма изобразительные средства, основанные на зрительном восприятии (главным образом, эпитеты и сравнения), составляют около половины всего их арсенала; некоторые персонажи в стихах этих поэтов, как, например, объект сатиры, описаны по преимуществу изобразительными средствами, а доля последних в теме "возлюбленная" составляет почти 50 процентов.

Число примеров, свидетельствующих об абсолютном превосходстве у Хайяма экспрессивного начала творчества над изобразительным, легко можно увеличить. Предметное изображение служит этому поэту лишь неким фоном для эмоционального выражения, описанию внешних свойств отводится служебная роль при сущностной характеристике явлений. Стихи Хайяма можно назвать функциональной поэзией в отличие от описательной поэзии большинства персидских авторов.