Кен Кизи - Последний заезд

— Индеец, — ответили они хором.

— Ага, чудной, низенький, круглый индеец, — пояснил один из них, — С челюстями, как у каймановой черепахи. Он, верно, подумал, что ежели Готч носит на шее покупные зубы, у них будет матч — кто кого загрызет.

— Пастор Монтаник! — догадался я, — Вот на кого намекал Сандаун. А как это было?

Сюжет по кусочкам рассказали нам два десятка свидетелей, наперебой, с добавлениями и отступлениями. По их словам, мистер Готч и мистер Хендлс и почти все остальные считали само собой разумеющимся, что противником будет Джордж Флетчер. Кто не слышал его обещания в первый день? Кто не видел, как он поддевал великана, нарядившись Миссис Мистерией? Согласно презрительному предуведомлению мистера Хендлса, Джордж Флетчер поставил свой пятицентовый зубной протез против чемпионского пояса Фрэнка Готча.

— Это более серьезный гандикап, чем двадцать к одному, — возвестил Билл Коди, картинно восседая на своей красавице соловой. — Так что матч будет серьезный. Все захваты разрешены, время не ограничено; кто первый крикнет «сдаюсь», проигрывает все.

— Волосы, шкуру и все, — с садистским удовольствием подтвердил Готч. — Я задумал сделать хорошенький кисетик из одной части дяди Джорджа. Только шнурка не хватает.

Но вместо Джорджа Флетчера Сандаун Джексон вывел на ринг человека, явно не довольного этим и напоминавшего большой круглый ком глины. Сандаун представил его как Пастора Монтаника Чертобоя, абсолютного чемпиона по индейской борьбе штатов Айдахо, Вашингтон, Орегон и части Северной Калифорнии. Последовали протесты, жалобы и крики: «Жульничество». А если у этого неприглядного кома глины — вши? А если у него припрятан томагавк? Пастор Монтаник стоял в углу с кузеном Сандауном, а игроки, начальники родео и все остальные, кто мог докричаться друг до друга, спорили между собой. Готч настаивал, что ему был обещан Джордж Флетчер и ему нужен Джордж Флетчер, а не какой-то запасной недоумок, который даже не понимает, куда его затащили, но Джорджа Флетчера в наличии не было (Луиза предусмотрительно выманила его на реку, посулив более приятную схватку и более осязаемый приз), и зрители стали проявлять нетерпение. Мистер Келл спустился с помоста, чтобы обсудить вопрос с мистером Коди. Коди настаивал, что судьи должны приостановить состязания, пока не пристыдят трусливого Флетчера, чтобы вылез из своей норы, и не втолкуют ему, что нельзя вести себя как мартышка в обществе гомосапиенсов. Мистер Келл возразил, что пристыдить Джорджа Флетчера негде и нечем и, больше того, ему до черта надоел этот ор! Если никто бороться не хочет, то убирайте к богу этот катафалк с арены, потому что скоро стемнеет и с северо-востока заходит грозовая туча, а им, ей-богу, надо закончить родео! Зазывала увидел, что дело принимает неприбыльный оборот.

— Ничего мы откладывать не будем! — сказал он, — Чемпион, отчего бы не почтить публику небольшой демонстрацией индейской борьбы? Отличный спорт! Давай же, Паста Монтаны, или как там тебя, пожми руку Грозному Фрэнку Готчу.

Сандаун подтолкнул родственника, и тот послушно вышел на середину ринга. Готч, ворча, снял с себя плоскополую шляпу, зубопротезный кулон и повесил на угловой столбик. Он раскинул руки, взялся за канат, пару раз присел для разминки, а потом, круто повернувшись, без предупреждения и приветствия налетел на Монтаника.

Один из рассказчиков сказал, что выглядело это так, как будто большой розовый паровоз наехал на маленького бурого мишку, который решил позагорать на рельсах. Но, к удивлению самого паровоза и зрителей, мишка не двинулся с места. Он обнял нападавшего нежным медвежьим объятием, поднял в воздух, бережно опустил на брезент и убрал руки. Стадион онемел. Готч был настолько поражен, что мышцы у него заело, как башенные часы с перекрученным заводом. Мистеру Хендлсу, видимо, были знакомы эти состояния. Он окунул мятную жвачку в нашатырный спирт и протиснул между губами гиганта. Готч вышел из ступора и разразился проклятиями.

Дважды еще огромный борец атаковал безучастный коричневый ком и дважды был поднят в воздух. В третий раз опустив его на брезент, пастор Монтаник сказал Фрэнку Готчу, что Иисус любит его, и повернулся, чтобы уйти с ринга. В индейской борьбе схватка завершается балансом, а не господством. Борцы сами могут сказать, чья взяла. После этого какой смысл уродоваться дальше и что-то доказывать? Так на это смотрит индейский борец.

Готч смотрел иначе. С торжествующим рычанием он сзади, в прыжке, захватил уходящего индейца «ножницами». Они рухнули на брезент. Голова индейца была зажата между могучими бедрами борца. Готч ухмылялся и усиливал давление. Тиски. Теперь он мог давить череп сколько угодно — пока тот не расколется, как лесной орех в щипцах. Он даже мог пристроить краснокожего недомерка таким образом, чтобы раздавить его череп, сидя на картофельном лице! Это его и погубило — он не присутствовал при том, как была выправлена монета.