Генрик Ибсен - Пер Гюнт

В Париже солнцем пишут портреты.

Одни за рисунки принять бы могли вы,

Другие - зовутся: негативы.

Там свет вместо тени и тень вместо света.

Сперва нелепостью кажется это,

Но сходство там есть, и нами оно

Должно быть заботливо извлечено.

И если душа в этой жизни краткой

Явила себя негативным путем,

Чтоб ей не пропасть и не быть загадкой,

Ее, как пластинку, к себе мы возьмем.

И, подвергая ее обработке,

Я получу отпечаток четкий:

В различных составах сперва ее мою

Аммонием, калием, серой, сурьмою

И чистой водой, - потребно терпенье,

Покуда появится изображенье.

Но, ежели стерта пластинка была,

Ничто не поможет, и плохи дела.

Пер Гюнт

Выходит, вороном черным придешь,

На курочку белую станешь похож.

А как, скажите, пожалуйста, звать

Того, кто сегодня пойдет в печать?

Сухопарый

Крещен Петер Гюнт.

Пер Гюнт

Пер Гюнт? И он был

Самим собой?

Сухопарый

Он так заявил.

Пер Гюнт

Что же, он, кажется, честный малый.

Сухопарый

А вы с ним знакомы?

Пер Гюнт

Не слишком, пожалуй.

Поверхностно.

Сухопарый

Где же вы с ним сошлись

В последний раз?

Пер Гюнт

Это, кажется, мыс...

Сухопарый

Di buona speranza! {*}

{* Мыс Доброй Надежды! (итал.).}

Пер Гюнт

Оттуда вроде

Отплыл он на первом же пароходе.

Сухопарый

Стало быть, я отправляюсь туда!

Только застану ли, что-то нет веры!

С этой Капландией вечно беда,

Там из Ставангера миссионеры.

(Устремляется на юг.)

Пер Гюнт

Пустился бежать, неразумный пес!

Славно ему натянул я нос!

Всегда хорошо одурачить болвана,

А он еще пыжится беспрестанно

И делает вид, будто он - начальство.

Пора бы ему с ремеслом прощаться,

А то нипочем не прокормится с ним.

Но оба по всем статьям мы горим:

Лишился я чести собой быть самим.

(Падает звезда, он ей кивает.)

Снеси от Пера последний поклон.

Пылать, отгореть и растаять, как сон...

(Сжимается, словно от страха, углубляется в туман и, помолчав,

вдруг вскрикивает.)

Нет никого! Опустел белый свет,

На земле и на небе никого больше нет!

(Спускается ниже, срывает шапку, рвет на себе волосы, но

понемногу успокаивается.)

О, может ли быть, что, настолько бедна,

Душа расставаться с телом должна!

Земля моя милая, не говори,

Что даром топтал я траву на опушке,

Ты, солнце, жестоко меня не кори,

Что свет свой дарило пустой избушке.

Нет в мире людей, что там бы согрелись,

Там никогда не бывает владелец.

О, солнце с землей! Мою добрую мать

Не к чему было вам опекать!

Дух скуп, а в природе - сплошная растрата,

И смерть за рожденье - чрезмерная плата.

Эх, мне бы теперь забраться на скалы,

На солнечный круг наглядеться алый,

На землю взглянуть, где был некогда дом,

А там пусть меня погребает лавина,

Пусть пишут потом: "Здесь никто спит невинно",

А после... Пусть будет, что будет, потом!

Прихожане

(поют, идя лесной тропой)

При свете денницы

Огнем своей стали

Коснулся господь нас - и вот

С земли возноситься

К нему нынче стали

Напевы небесных высот.

Пер Гюнт

(съеживаясь от страха)

Там света не будет! Там долы пустынны.

Не стал ли я мертвым еще до кончины?

(Пытаясь скрыться в кустах, оказывается на перекрестке.)

Пуговичный мастер

День добрый! Где список твоих прегрешений?

Пер Гюнт

Я сделал, что мог. У тебя ведь сомнений

В том нет?

Пуговичный мастер

Не сумел никого ты найти?

Пер Гюнт

Фотограф один повстречался в пути.

Пуговичный мастер

Но срок твой истек.

Пер Гюнт

Осталось недолго,

Волк чует добычу. Слышишь ты волка?

Пуговичный мастер

К заутрене кличут.

Пер Гюнт

(указывая)

Что там за свеченье?

Пуговичный мастер

Свеча за окном.

Пер Гюнт

А что за звучанье?

Пуговичный мастер

То женское пенье.

Пер Гюнт

Мои прегрешенья

Ей ведомы все.

Пуговичный мастер

(хватая его)

Наступает прощанье!

Они тем временем вышли из лесу и стоят перед избушкой.

Светает.

Пер Гюнт

Прощанье? Нет, я ничего не отдам!

Грехи мои в ковш не войдут, хоть утроба

Его окажется больше гроба!

Пуговичный мастер

Но третий нас ждет перекресток... А там...

(Свернув в сторону, уходит.)

Пер Гюнт

(подойдя к избушке)

Куда ни ступи, что вперед, что назад,

Внутри и снаружи и жмут и теснят.

(Останавливаясь.)

Как страшно разбитому и седому

Тебе воротиться к прежнему дому!