Фрэнк Йерби - Изгнанник из Спарты

Ипполит замер, на его круглом лице с жидкой бороден-кой отразилось смущение.

- Если б не Тал, мой отец, который научил его думать, - спокойно продолжил Аристон. - Как ты научил думать меня, дядя Толстопуз. Я видел влюбленных, но никогда не видел, чтобы кто-нибудь любил кого-нибудь, как Орхомен моего отца. И все же... он клянется, что между ними нет... ну, физической любви. Похоже, мой отец считает плотскую любовь между мужчинами отвратительной. Странно, не правда ли, дядя?

- Очень, - сказал Ипполит. -Я, например, предпочитаю мальчиков, хотя должен признать, что с женщинами в кровати бывает очень приятно.

- Наверно, - безразлично откликнулся Аристон. - Орхомен говорит, что мой отец - самый мудрый человек на свете. Настоящий философ. Он дважды в неделю посещает отца на его маленькой ферме. Отчим поступил великодушно, не правда ли? Ну, когда купил Талу свободу, сделал его вольноотпущенником и дал крохотный участок земли.

- Нет, - покачал головой Ипполит. - В этом не было великодушия.

Аристон внимательно поглядел на дядю.

- Ты прав. Не было. Ведь, не сделай он этого, его сочли бы жадным, да? И кто-нибудь очень скоро заметил бы, как я похож на Тала. Орхомен уже заметил. А так отчим дал бы понять всему полису, что подозревает или знает...

Ипполит покачал головой.

- Нет, - сухо проронил он, - Теламон дал бы понять это себе.

- О! - прошептал Аристон.

- Не думай больше об этом, мой мальчик. Пожалуй, на сегодня достаточно неприятных бесед, особенно если учесть твое состояние. И потом, мне нужно идти...

- Куда? - спросил Аристон.

- К Сарпедону, отцу Ламии. Ты же знаешь, несколько месяцев назад мне исполнилось тридцать лет. Теперь по закону я не могу участвовать в процессиях. Совершеннолетний мужчина, который отказывается выполнить свой священный долг перед полисом, то есть еженощно резвиться в кровати с какой-нибудь неаппетитной телкой, чтобы произвести на свет будущих воинов, дабы они защищали и прославляли Спарту, лишается всех своих привилегий. Так что я больше не могу пожирать глазами прелестные формы нагого Иксиона или твоего Лизандра, танцующих священные танцы! Или же любоваться Феопой, Фебой или Фило-мелой... ты ведь знаешь, я человек без предрассудков в том, что касается любви. Однако через неделю праздник Артемиды Орфийской и...

- Чтобы не пропустить его, ты женишься на девушке, которую почти не знаешь. О любви я и не говорю...

- Хуже нет, когда человек женится по любви, мой мальчик. А Ламию я знаю. Вполне. Уточнять насколько - не пристало такому благородному человеку, как я. И она мне, в общем-то, подходит. Она кругленькая, розовощекая, пухленькая и жадная... до всего. К сожалению, Сарпедон - противный старикашка. Он целых два месяца торговался со мной из-за приданого. Но я его все равно надул, не волнуйся. Короче, когда придет твоя матушка, будь с ней подобрее, хорошо? Она красива, но ведь это твоя мать! Так что постарайся сдержать глупую ревность, племянничек. В конце концов, чего добился Эдип, убив Лая? А он убил его, не догадываясь, кто это. В общем, прости Талу то, что он когда-то порезвился на скалистых горках. Будь хозяином жизни. Святотатцем, грешником и насмешником, как я... Иными словами, цивилизованным человеком. И тебе больше не захочется убивать людей. Возрадуйся, племянничек, я ухожу!

Через пару минут после ухода Ипполита в комнату вошла Арисба, рабыня врача Полора, которую тот одолжил Ипполиту, чтобы она выхаживала его племянника. Арисба явно еле дождалась, пока Ипполит уйдет. Она наклонилась и поцеловала Аристона долгим поцелуем, щекоча его языком. Он не сопротивлялся. Ему нравилось, как Арисба целуется. Она была очень опытной. Затем она совершила грубое святотатство - пощупала, каков результат ее поцелуев. И кощунственно улыбнулась.

- Еще пару недель - и мы попробуем, - сказала Арисба.

Когда пара недель, о которых говорила Арисба, прошла, Аристон гулял по саду с илиархом Орхоменом и думать забыл про рабыню. Орхомен рассказывал ужасно смешную историю о том, как он накануне еле вызволил дядю Аристона из лап спартанских женщин, которые собрались его побить, а может, хотели сотворить с ним и что-нибудь похуже.

- Они валяли его в грязи, - говорил илиарх, - и весело колошматили. Какая-то степенная толстуха села ему на голову. Ты спросишь, что сделал в ответ старый Толстопуз? Взял и впился зубами мегере в задницу! От ее вопля даже одиннадцатая и тринадцатая илы обратились бы в бегство!

Они бы решили, что афиняне наконец отважились на них напасть. И поверь. Аристон, нам в тот момент действительно требовалась помощь воинов! Даже Благомыслящие - и те добрее чинных спартанских женщин!