Фрэнк Йерби - Изгнанник из Спарты

- Ну допустим. Но все равно ты меня не убедила - по крайней мере в том, что касается высших слоев. Дочери фетов, зевгитов - это я еще могу понять, но ведь вероятность того, что внебрачная беременность может приключиться с дочерью пентакосиомедимна или всадника, равна нулю. Абсолютно нулю.

-Разумеется, ягненочек! Ты совершенно прав! Правда, только до тех пор, пока она находится под крышей родительского дома и наслаждается той самой защищенностью, о которой ты говорил.

- Но ведь она всегда так живет, - возразил Аристон.

- Вот и нет. Теперь уже нет. Все больше и больше девушек с мозгами в голове и кровью в жилах восстают против такой жизни. Сначала они просто ссорятся с папочкой, что, в худшем случае, заканчивается для них поркой от его августейшей руки. Но потом, чаще всего после такой ссоры или множества таких ссор, а особенно после побоев,

они улучают момент, когда папаша дрыхнет без задних ног, и находят способ удрать ночью из дому, обычно с помощью рабыни, столь же по горло сытой афинским образом жизни, как и они сами. Вот и все. Она попалась. Ей вовсе не нужно чего-либо делать, ягненочек. Достаточно, чтобы ее заметили одну на улице или в каком-нибудь кабаке с мальчиком в эту ночь. Она по-прежнему может быть девственницей, но в глазах окружающих она уже шлюха. И папочка вышвыривает ее на улицу - если, конечно, не убивает, как это все еще делают некоторые замшелые реакционеры. Он вынужден так поступить. Что еще ему остается?

- Простить ее, - сказал Аристон.

- Ага. Только для того, чтобы через год-другой она выкинула бы то же самое, когда одиночество станет невыносимым; к тому же она точно будет знать, что никогда не сможет выйти замуж, поскольку ни один афинянин не возьмет в жены девушку с сомнительной репутацией.

- Так значит вот откуда ты берешь своих нежных высокородных красавиц! сказал Аристон.

- Ну да. Прибавь к ним еще нескольких жен, которые ушли от своих мужей, или развелись с ними, или были пойманы с поличным супругами, слишком мягкосердечными или слишком слабыми, чтобы убить их, и в то же время недостаточно мягкосердечными или сильными, чтобы простить. Вообще-то я не люблю разведенных. Они чересчур озлоблены. Когда выясняется, что тип, из-за которого ты разошлась с мужем, вдруг приобретает неодолимую страсть к путешествиям в ту же минуту, как ты стала свободной, ты начинаешь ненавидеть всех мужчин. А я предпочитаю девушек, которым мужчины нравятся. Они приносят больше дохода. В конце концов, неискренность всегда заметна.

- Надо же, Парфенопа в роли философа! - рассмеялся Аристон. Затем он посмотрел ей прямо в глаза с чуть насмешливой ульбкой. - Ну а теперь давай ближе к делу, - сказал он.

- К какому делу? - спросила она. Ему показалось, что ее голос слегка дрогнул.

- Да к тому самому, из-за которого ты и прочла мне эту лекцию. Дорогая моя Парфенопа, ты напрасно думаешь, что я не знаю женщин. Более того, я прекрасно знаю тебя.

Пустая болтовня тебе вовсе не свойственна. И эту весьма своеобразную тему - "Как и почему становятся шлюхами" - ты выбрала совсем не случайно. Ты куда-то клонишь, а я этого не люблю. Мы с тобой столько лет знакомы, что пора бы тебе уже знать: хочешь что-либо мне сказать - говори прямо, без всяких там подходов. Ну ладно. Выкладывай, что там у тебя! Признаюсь, ты меня заинтриговала. Что, клянусь Эросом и Афродитой вместе, может быть интересного для меня в связи с этой темой?

- Знаешь, Аристон, - прошептала она, - именно за это я тебя и люблю. Честно. Ты единственный мужчина в моей жизни, умеющий чувствовать, и при этом не гомик. Если, конечно...

- Что если?

- Если ты в самом деле не гомик. Ты стал редко появляться у меня. И даже когда появляешься, в половине... нет, в трех четвертях случаев не хочешь девочки. Ну а Данай... Данай очень красивый мальчик.

- Ты хочешь, чтобы я тебе врезал по физиономии? - осведомился Аристон.

- Нет. Я хочу, чтобы ты меня успокоил. Ты же не спишь с ним, Аристон, правда? Меня бы это очень огорчило.

- Я с ним не сплю. Ни с ним, ни с кем-либо другим. После того как я шесть месяцев прогостил у Поликсена, единственное чувство, которое я испытываю от мужской ласки и поцелуев, - это тошнота. Ну что, успокоилась?

- На этот счет да.

- Ага! Теперь наконец мы приближаемся к сути. Итак, речь идет о деле, потребовавшем столь длинного и тщательного вступления?

- Ну да. Ох, Аристон, ягненочек, я так напугана! Ничего подобного раньше не случалось!

- Чего не случалось?

- Его сестра. Я имею в виду Даная. Так вот, его сестра Хрисея - она приходит сюда, в мое заведение!