Киаран Карсон - Чай из трилистника

Варвару принято изображать с миниатюрной башенкой в одной руке и пальмовой ветвью мученицы - в другой. Автор гельской иконы решил сделать башню доминирующим элементом композиции - даже над самой святой, которая сидит перед ней и держит свою ветвь. Перспектива такова, что кажется, будто башня с огромным трехстворчатым окном имеет несколько сот футов в высоту. Подобный подход можно наблюдать и на примере "Св. Варвары" из Королевского музея изящных искусств в Антверпене, на которой имеется надпись: "IOH(ann) ES DE EYCK ME FECIT (меня сделал Ян ван Эйк), 1437". Как и в случае с " Варварой" из Гела, ажурная готическая башня еще не достроена - намек на Вавилонское столпотворение. Таким образом, она олицетворяет человеческую слепоту и гордыню, а ее архитектурные элементы всегда сравнивали с особенностями главной звонницы Брюгге, которую трижды разрушала молния.

Передний план гельской иконы изобилует пышной растительностью цветами и травами, переданными с мельчайшими морфологическими подробностями. Сегодня они несколько помутнели от многовекового свечного чада и ладанного дыма, но лет пятьсот назад должны были казаться жителям Гела нереально, чудесно правдоподобными, и всем было ясно как день, что их "Св. Варвару" написал не кто иной, как подручный аптекаря - Маркус, который столь загадочно появился и исчез из их жизни. В небе над башней были написаны слова: "Johann de eyck fuit hic (Ян ван Эйк был здесь), 1421", из чего заключили, что Ян ван Эйк и Маркус - это одно и то же лицо.

26

ВЕНЕЦИАНСКИЙ КАРМИН

Мое выздоровление протекало весьма приятно, с чтением, переписыванием прочитанного и изучением вклеек "Братьев ван Эйк". Я узнал, что, кроме имени, о Ламберте ван Эйке почти ничего не известно и что некоторые историки подвергают сомнению факт существования Хуберта; всё это лишь придает больше шарма их брату Яну - "Иоанну Дубскому", который, как ранее считали, родился в Маасейке, "Маасском Дубе", а на самом деле оказался родом из Маастрихта, ниже по течению Мааса. Ван Эйк писал на дубовых досках, где живопись была призвана имитировать резьбу по дубу, и на "Двойном портрете Арнольфини" имеется троица резных фигурок, взаимосвязь между которыми установить нелегко.

Это св. Маргарита с драконом на спинке кресла, сидящий лев на его же подлокотнике, а также восседающая на подлокотнике скамьи-ларя фантастическая фигура в виде зверя спиной к спине со своим зеркальным отражением. Жену ван Эйка звали Маргаритой; св. Маргарита вышла из чрева дракона. Лев считался эмблемой св. Марка, но также Иеронима, автора " Вульгаты" и святого-покровителя учености, который вытащил льву занозу из лапы и тем приручил его. Что же символизирует фантастический зверь, я не знаю; но знаю, что подходящей датой для моего отъезда в "Дом Лойолы" сочли 3 0 сентября, день св. Иеронима.

В то утро, когда я проснулся, втекавший в окно скупой свет подсвечивал складки моей школьной формы, аккуратно вывешенной на плечиках на двери в спальню: темно-синий блейзер поверх свежей белой рубашки, украшенной лиловато-синим, "оксфордским", галстуком в светло-голубую "кембриджскую" полоску; темно-серые брюки. На полу стояли черные оксфордские полуботинки. Облачаясь в этот безукоризненный наряд, я чувствовал, что становлюсь другим человеком. Мальчишка исчез; на его месте был подрастающий мужчина. Завязывая перед гардеробным зеркалом галстук, я на мгновение увидел в нем незнакомца.

Мама приготовила мне завтрак на убой: колбаски и бекон так и искрились, когда она перекладывала их со сковородки на мою поблескивающую тарелку. От чая и жареного поднимались облачка аромата. Масло казалось желтее лютика, сахарницу наполняли кубики снежного сияния. Огненный желток яичницы томно растекался по белку. Когда я подбирал его вилкой с большущим куском белого хлеба, мама вынула из передника коробочку для пилюль и, открыв, показала мне прямоугольный льняной лоскуток с бледными пятнами, как будто от ржавчины.

Это была, по ее словам, реликвия Фра Анджелико, святого-покровителя художников, унаследованная ею от двоюродного деда Джойса, который добыл ее немало потратившись и после долгих препирательств - у торговца подобными предметами на лотке у Сан-Марко в Венеции, храма, в котором, как известно, работал Фра Анджелико; и она была уверена, что сила реликвии сослужит мне добрую службу в учении. Ведь вдохновляла же она ее двоюродного деда, который открыто признавал, что наиболее лиричными строками своей самой известной книги "Паломничество во Фландрию" он почти исключительно обязан ее благотворному влиянию.