Джойс Кэри - Овца

- Господи, и как тебя угораздило?

- Когда, да что такое?..

- Зачем было бить его, оскорблять? Ты спятил, наверное, если не надрался. Хотя чего от таких и ждать? Мямли затрушенные, вечно боитесь, как бы чего не вышло, и пальцем в небо попадаете.

- Ты же сам сказал, он сидел.

- Хоссподи, а ему-то зачем это было докладывать! Это клевета, а за клевету привлекают. Закона, что ли, не знаешь? Тем более, старик, он, между нами, в общем-то, вроде и не сидел.

- Ты сказал, он двоеженец.

- Ну да! - Полковник окончательно теряет терпение. - Двоеженец он и есть - перед богом! Но он не женился на них - ни на одной. А насчет тюрьмы, так его три года назад, правда, к отсидке присудили, но он, Флори божится, туда даже носа не показывал. Ты уж прости, старик, но неужели я мог подумать, что ты такое сморозишь? А теперь прямо не знаю, как ты выкрутишься, тебе ужас что могут припаять. По клевете статья - это вещь серьезная, и действительно - тут не до шуток. Это каждый станет всех подонками обзывать, да еще у нас в Англии - только этого не хватало! Мало ли кто подонок! В Англии охраняются права граждан. Конечно, ты можешь принести извинения. Но еще вопрос - примет он их или нет? Он совершенно не обязан. У него все козыри на руках.

- Так ты переменил свое мнение насчет мистера Кэффи?

- На счет Билла-то? Ну нет! Билла Кэффи я всегда ценил, у нас столько общих воспоминаний! Он лошадь насквозь видит, сразу скажет, какая первая придет. Отличный малый. Единственно, я сомневался, будет он достойным мужем для моей Флори или нет. Сможет или нет ей угодить, создать ей условия, к каким она привыкла? Тут я, честно тебе скажу, старик, действительно сомневался. Но теперь он, кажется, в Лестере дубль взял и может раздать все долги, во всяком случае карточные, и купить ей приличный домик. Ну а насчет угодить, так он ей, кажется, уже угодил. И чем скорей мы их окрутим, тем лучше, сроки, понимаешь, подпирают.

Через десять дней суд выносит Томлину порицание и налагает на него штраф за немотивированное оскорбление честного гражданина, и он уже рад-радешенек, что избежал дальнейшего разбирательства своей клеветы и легко отделался нижайшими извинениями перед Кэффи и всего сотней фунтов в возмещение морального ущерба.

Отец и дочь его прощают. Блю берет взаймы сто фунтов на свадьбу, Кэффи - еще сто на медовый месяц. Мисс Блю полагает, что серебряный чайный сервис был бы вполне уместным подарком, и к тому же заслуженным, ибо Томлин чуть не загубил ее счастье. Томлин ограничивается электрическим чайником; ни на регистрацию, ни на свадебную вечеринку его не зовут. Правда, миссис Кэффи благодарит его из Монте-Карло за чайник, который она означает как "чайнек", и присовокупляет пригласительную открытку на новоселье после медового месяца, третьего сентября в пригороде за сорок миль от Лондона - приглашение, рассчитанное на мгновенный отказ. Томлин учтиво отвечает, что третьего сентября он уже будет, к сожалению, в отпуске, и добавляет, что всегда берет отпуск в сентябре, когда схлынет толпа, он лично ценит тишину и покои.

Он дважды набрасывает черновик, дважды вымарывает последнюю фразу. В ней можно усмотреть упрек, даже шпильку. Но в конце концов он говорит сам себе: "А, к черту телячьи нежности, ну что я за тряпка, обидятся - и пусть, они, в конце концов, заслужили. Зато по крайней мере ясно, почему я не могу быть у них на вечере, что я не просто увиливаю от этого их идиотского новоселья".

И он отправляет свое письмо со шпилькой.

Молодожены не отзываются. Наверное, поняли намек и скушали, проглотили. И он испытывает даже некоторое моральное удовлетворение от своей шпильки не все же спускать этим дикарям. Добродетель отмщена, и можно снова наслаждаться покоем. Он дорого за него заплатил.

Но больше он не намерен подвергаться риску. Пять недель спустя, собравшись в обычный свой двухнедельный отпуск в Брайтоне, он говорит экономке в день отъезда, когда та вносит утренний чай, чтоб адреса никому не давала - пусть хоть лучшим другом назовется.

Вдруг внизу шуршат шины. Надсадно заливается звонок. Экономка с вытянутым лицом идет открывать. В комнату влетает миссис Кэффи со стоном:

- Слава богу, вы еще не уехали! - Она бросается Томлину на грудь, обдавая его ароматом джина. - Этот мерзавец, - сетует она, - врун и подонок, нет у него никакой квартиры... и денег нету... и службы нету... и он меня избил. Я к нему не вернусь. Я ему все сказала. Думаешь, говорю, можно надо мной издеваться, раз у меня нет своего дома, раз мне негде голову преклонить? Забыл, говорю про Уилли...