Мюриэл Спарк - Баллада о предместье

Она залилась грудным смехом.

— Расскажите мне, — сказал Дугал, — про самую крупную из мелких привычек мистера Друса.

— Он как ребенок, — сказала она. — Не знаю, чего я за него держусь. Я много раз могла уйти из «Мидоуз, Мид». Я могла перейти на службу в большую фирму. Вы ведь не думаете, что «Мидоуз, Мид» — большая фирма, или, может, случайно, думаете? Потому что если вы так думаете, то позвольте вам сказать, что «Мидоуз, Мид» сравнительно очень маленькая. Очень маленькая.

— А я думал, что большая, — сказал Дугал. — Может быть, потому, что у вас там всюду столько стекла.

— Раньше никаких перегородок не было, — сказала она. — Все сидели на виду, даже мистер Друс. Но потом начальство захотело уединиться, и мы поставили стеклянные перегородки.

— Мне нравятся эти стеклянные домики, — сказал Дугал. — Когда я в конторе, я чувствую себя помидором, который положили дозревать.

— А когда это вы в конторе?

— Мерл, — сказал он, — Мерл Кавердейл, запомните, что я по натуре труженик. Но приходится пропадать там да сям по причине все того же изучения персонала.

Они приближались к парковым улицам, где автобусы сверкали на солнце. Прогулка была на исходе.

— О, мы почти пришли, — сказала она.

Дугал показал на дом справа.

— А вон детскую коляску, — сказал он, — выкатили на балкон без перил.

Она посмотрела и в самом деле увидела коляску на выступе перед окном третьего этажа, где она еле-еле умещалась. Она сказала:

— Да их под суд надо отдать. Там же ребенок, в этой коляске.

— Нет, это просто кукла, — сказал Дугал.

— А вы откуда знаете?

— Не в первый раз вижу. В этом доме фабрика детских колясок. А этот экземпляр для рекламы.

— Ох, я так перепугалась.

— Давно вы живете в Пекхэме? — спросил он.

— Двенадцать лет с половиной.

— И не замечали этой коляски?

— Нет, как-то не замечала. Наверно, недавно выставили.

— Таких колясок давным-давно не делают. На самом деле эта коляска стоит здесь двадцать пять лет. Видите, вы просто на нее внимания не обращали.

— Я не люблю ходить напрямик по парковым улицам. Давайте немножко покружим. Заглянем в Старый Английский парк.

— Расскажите мне еще, — сказал Дугал, — про мистера Друса. Вы с ним разве не по субботам встречаетесь?

— По субботам, только не днем. Вечерами.

— И сегодня вечером увидитесь?

— Да, он придет к ужину.

— А днем он, наверно, копается в своем садике. По субботам он ведь этим занят?

— Нет. Если уж на то пошло, хотите — верьте, хотите — нет, но по утрам в субботу он едет в Вест-Энд и ходит по большим магазинам. Он там катается вверх-вниз на лифтах. А после этого отдыхает. Настоящий ребенок.

— Надо думать, он испытывает при этом сексуальное удовлетворение.

— Какие глупости, — сказала она.

— Чудный тряский лифт, — сказал Дугал. — Не какой-нибудь новый, с плавным ходом, а такой, что ии-ээх как спускается вниз. — И Дугал подскочил и спружинил, подогнув колени, чтобы изобразить лифт. Двое или трое прохожих в аллее Старого Английского парка оглянулись на него. — Лично я, — сказал Дугал, — настраиваюсь на сексуальный лад при одной мысли об этом. Я отлично понимаю, как влекут к себе мистера Друса эти старые лифты. Ии-ээх!

Она сказала:

— Бога ради, говорите тише, — и закатилась своим грудным смехом.

Дугал подергал одинокий белокурый завиток среди ее каштановых волос, и она дала ему такого хорошего тычка, какого мужчины не получали от нее уже лет двадцать.

Он спустился с нею по Нанхед-лейн; их пути расходились возле сборных домов на Коста-роуд.

— Нынче вечером я приглашен на чай домой к Дикси, — сказал он.

— Не знаю, почему вас тянет в такую компанию, — сказала она.

— Ну конечно, вы же заведуете целым бюро, а Дикси у вас какая-то машинисточка, — сказал он.

— Вы меня не так поняли.

— Давайте-ка погуляем еще утром в понедельник, если будет хорошая погода, — сказал он.

— В понедельник утром я работаю. Мне надо быть на работе, не то что вам.

— Девочка моя, да прогуляйте вы понедельник, — сказал Дугал. — Прогуляйте понедельник, и все тут.

— Хэлло. Заходите. Рады вас видеть. Вот ваш чай, — сказала Мэвис.

Вся семья уже поела, а для Дугала был оставлен прибор. На ужин были холодный окорок, язык и картофельный салат с бутербродами, а потом чай с фруктовым тортом. Дугал принялся есть, а Мэвис, Дикси и Хамфри Плейс смотрели на него с разных сторон. Когда он покончил с едой, Мэвис наполнила чашки, и началось общее чаепитие.