Джон Апдайк - Переворот

— Еще один грузовик? — осведомился Эллелу. Он уже смирился с тем, что подобные чудеса будут попадаться им на пути.

— Не грузовик, сэр. Посмотрите налево.

Километрах в семи к югу в солнечном мареве блестел покинутый город, один из тех красных городов, которые, по мнению некоторых археологов, были воздвигнуты среди существовавших тогда зеленых просторов бежавшими из покоренного Куша королями. Другие считали, что это были христианские монастыри, чьи кельи позже были использованы под гаремы шейхами, изгнанными из Дарфура. Каменные стены из кирпичей в голубую крапинку, каждый из которых могут поднять лишь двое современных мужчин, молчат об этом; несмотря на свою солидность, они частично обрушились, так что с расстояния глазам Эллелу, которые тоже стали не теми, чем были, они казались хрупким кольцом ветоши, какая остается от разоренного осиного гнезда. Из этих тонких, как бумага, зубцов поднималась в никуда целая и почти не тронутая природой лестница-монолит из местного, не подверженного разрушениям камня.

А тем временем (переводим повествование в другое место) за лучшим столиком Afrikafreiheitswursthaus [65] Африканского свободного сосисочного дома ( нем. ). , который восточные немцы открыли на верхнем этаже своего небоскреба, миссис Гиббс, мистер Клипспрингер, Микаэлис Эзана, Кутунда Траорэ и молодой полицейский шпик в феске сливового цвета с удовольствием поглощали завтрак. Эзана был счастлив, сидя за столиком, уставленным импортными приборами и хрусталем, он болтал, слегка опьянев от «Либфраумильх», и был влюблен в рыжеволосую американскую вдову, чье естественное горе усугублялось расстройством желудка и проблемой с ухом, возникшей в плохо герметизированном «Боинге-727» компании «Эр Куш». Эзана демонстрировал африканский цинизм и способность к языкам, и хотя его кокетство не было оценено той, кому оно предназначалось, зато ее благостно улыбающийся спутник с тяжелыми веками и изящными усиками, профессионально терпеливый мистер Клипспрингер получал от общения с Эзаной полное удовольствие.

— Ваш мистер Никсон, — трещал Эзана на своем музыкальном английском с плавно расставленными ударениями, — не думаю, чтобы эта уотергейтская история как-то ему повредила. Ну как может такая ничтожная contretemps [66] Помеха ( фр. ). затмить его достижения за последние полгода? Он прекратил бомбардировки Камбоджи, восстановил отношения с Египтом, помог созданию достойных доверия правительств в Чили и в Греции, посадил рядом с собой нового вице-президента, такого же высокого и красивого, хоть и не такого красноречивого, как прежний, и укрепил американскую экономику, договорившись с арабами удвоить цену на нефть. Действительно обаятельный человек-динамо, поразивший американский народ тем, как работает их собственная демократия.

Клипспрингер хохотнул. Что за славный человек, какой неисчерпаемый такт!

— Пожалуй, Майк, ты верно говоришь, — допустил он. — Но на мой взгляд, он в проигрыше.

— Так-то оно так — в узком смысле, но подумайте об очистительной ценности такого явления, когда руководитель раскрывается перед смотрящим на него народом. Если он падет, он унесет с собой в пропасть беды вашей страны. В последнее время дважды, если не ошибаюсь, ваша федерация была унижена — северными вьетнамцами с их минометами и арабами с их эмбарго. Может ли быть более поэтическая и более убедительная психотерапия, если я употребляю правильный термин, — тут он одарил ослепительной, не оставленной без внимания улыбкой американскую вдову, изучавшую свою тарелку в попытке понять, из чего сделана сосиска, — чем когда вспарывают президента и из него вываливаются в изобилии пленки, подделки, фальсифицированные декларации о доходах и сладкоречивая ложь? Это театр в лучшей африканской традиции, когда актера по-настоящему убивают!

— А ваш президент — где он? — спросила Анджелика Гиббс, заставив себя отключиться от созерцания собственного, весьма неспокойного нутра.

Эзана перевел вопрос на язык capa для Кутунды и язык фула для мужчины в феске, и оба рассмеялись недобрым булькающим африканским смехом, исходящим прямо из преисподней. Он звучал в ушах Эзаны как реакция на увлечение этим усталым, измученным диареей ангелом, который прилетел из такого далека, чтобы сидеть напротив него за столиком Afrikafreiheitswursthaus, накрытым накрахмаленной скатертью.

Вместо ответа Эзана поднял вилку на уровень лица и произнес сквозь ее старательно искривленные зубцы: